– Вы же сами связались с нами, спросили о его судьбе… – Директор чуть подался назад, не ожидая такой реакции. – Раз уж она вам не безразлична, будьте добры оплатить наши затраты на его лечение и лечение пострадавших из-за него детей.
А вот я как раз и не была удивлена. Подозревала, что будет все как всегда: благотворительные учреждения абсолютно не интересуют те, кого они должны защищать.
– А то, что его тут же отметелили, вчетвером одного, вас не смущает, нет?
– Он первый спровоцировал.
Я сделала резкий вдох.
Вдох-выдох. Остаться на месте и не сломать стол головой этого лицемера.
– Пошли в жопу.
Я оперлась обеими руками на стол. Столешница затрещала под напором, и директор невольно вздрогнул. Я медленно выдохнула, собирая всю злость, которая раскаленным металлом скользила внутри.
– Я так понимаю, ваш приют существует исключительно благодаря милости благотворительных фондов, правильно?
Директор открыл рот, неуверенно моргнув.
– А теперь представьте, что внезапно выяснится, что в вашем милом заведении детей избивают. Прямо вот так, массово. Думаете, хоть одна организация после этого даст вам денег?
Он резко замотал головой.
– Послушайте, это какое-то недоразумение…
– Недоразумение? – Я холодно усмехнулась. – Если бы я не позвонила, вы бы даже не удосужились мне сообщить. А теперь еще и бабки из меня хотите вытянуть, за вашу же халатность?
Я наклонилась ниже, почти касаясь носом его бледной лоснящейся физиономии.
– Мне просто интересно, что об этом подумает, скажем… – я задумчиво поджала губы, изображая размышления, – контрольный комитет по защите несовершеннолетних? Инспекция по оценке условий жизни сирот? А может, Союз космических штатов? Ой, нет, подождите, они ведь передадут это в отдел юридических расследований…
Он сглотнул.
– Или я могу передать это в пресс-службу безопасности. У меня там знакомый есть, охотник за головами, занимается защитой детей в отдаленных колониях. Любит такие дела. Ну и… конечно же, Центральное управление патроната – им точно будет любопытно, какие у вас тут методы воспитания.
– Э… я… Это все… – Он запнулся, побледнел, заметно вспотел, в глазах замелькал страх. – Это… это все недоразумение, я понимаю, что вы обеспокоены…
– Я не обеспокоена, я зла.
– Конечно-конечно… Послушайте, давайте мы… урегулируем этот вопрос.