Нынче всё наоборот - страница 36

Шрифт
Интервал


– Какая грязь?

– Ну, окурки, бумажки… Хлам всякий.

– Почему это мне окурки нравятся?

– Ясно – не нравятся. Но все же их бросают. Ходят и бросают. А ты, наверное, будешь ходить позади таких людей и говорить им правду: нехорошие вы, такие-сякие, зачем мусорите. А они мусорят. Но к утру улица всё же чистая.

– Подумаешь, – говорю я, – дворник подмёл – и всё.

– Верно. Так от чего же пользы больше – от метлы или от твоей правды?

Я говорю:

– Вы это не сравнивайте. И вообще мы на поезд опоздаем. Идём, Борька.

На Финляндский вокзал мы пришли за десять минут до отхода. У четвёртого вагона стояли Владимир Иванович и Лина Львовна.

– Давайте скорее полезайте, – сказал Владимир Иванович. – Сидячие места есть. Уже все наши собрались.

Я посмотрел табличку на вагоне. А там крупными буквами написано: детский. Я говорю:

– Я в детском не поеду. В другом поеду.

– Затолкают. Смотри, народу сколько.

– Пусть толкают.

– Ой, Костя, – сказала Лина Львовна, – там же все ребята едут. Не можешь ты без выдумки.

Я говорю:

– Лина Львовна, я с ребятами хоть до Владивостока поеду. Только не в детском.

– Ну и хорошо, – сказал Владимир Иванович. – Пусть потолкается. Ему полезно.

Вдруг Борька говорит:

– Я тоже с Костей поеду.

Владимир Иванович посмотрел на него и улыбнулся:

– Молодец, Таланов.

Мы залезли в соседний вагон. Мы стояли на площадке, и я уже думал, что больше никто поместиться не может. Но потом снаружи нажали, и влезли человек двадцать, все с лыжами. Потом ещё нажали, и опять влезли человек двадцать. У меня в кармане было два бутерброда с колбасой. Я прямо чувствовал, что они сплющились и стали тонкими, как блин. Я и сам, наверное, стал как блин, только мне не видно было. Но тут снова нажали, и снова влезли двадцать человек. Так до самого отхода всё нажимали и влезали, и я никак не мог понять, куда они помещаются.

Мы с Борькой всю дорогу молчали. Попробуйте разговаривать, если у вас кишки выдавливают. И я всё думал, почему это Борьку Владимир Иванович назвал «молодец», а меня нет. Мы же ехали в одном вагоне. В Кавголове мы вылезли.

Владимир Иванович привёл нас на большую гору. Эта гора, сказал Владимир Иванович, называется «Семейная». Тут могут кататься даже бабушки и дедушки. Я заглянул вниз. Ничего себе бабушки! Гора крутая, народу много. И все едут как попало.