Пробудившаяся в молодом человеке совесть, порядочность и осознание гражданского долга вступают в короткий конфликт с вялым обывательским равнодушием и трусливо-изнеженным нежеланием встревать в неприятности.
– А может не надо, может, ну его нафиг? – колеблется он. – Нет, если я ничего не предприму, если уйду по своим делам и постараюсь обо всём забыть, это чудовище осуществит свой замысел и пострадают невинные. А ведь среди них обязательно окажутся дети… И мне с этим придётся жить – хоть и недолго. Тогда чем я буду лучше этого бомжа? Надо срочно звонить в полицию! Нет, я не успею… Вернее полиция не успеет, и бомж осуществит задуманное. Решено! Я должен покончить со всем здесь и сейчас!
Решившийся мододой человек, не выключая камеры, кладёт её на землю, объективом в сторону. Бомж пропадает из кадра.
– Эй, бомж! Ты был прав, когда сказал, что скоро умрёшь. Вот только «скоро» наступит прямо сейчас! Понял? Я не дам тебе осуществить дьявольский план и навредить людям! Помешаю тебе, сорву твои замыслы, остановлю тебя! Слышь, чё пялишься? На вот, получай!
Слышатся звуки борьбы, удары, пыхтение, кряхтение, возня, охи-вздохи. Всё происходит за кадром, перед объективом лишь поросший сорняками пустырь где-то на окраине некоего города. Бомж болезненно мычит, молодой интеллигентный человек издаёт отрывистые возгласы. У обоих вырываются бессвязные и приглушённые ругательства. Очевидно, дерущиеся сцепились не на шутку. Сорняки в кадре окропляются брызгами крови. Несколько капель, как сейчас модно, попадает на объектив.
Наконец кто-то из дерущихся издаёт долгий агонизирующий стон. Слышатся шаги. Камера поднимается вверх и разворачивается объективом к тому, кто её держит. Рука вытирает объектив носовым платком. Это молодой интеллигентный человек (внешность на усмотрение режиссёра и ответственных за кастинг, однако, желательно подобрать типаж вроде Сергея Панина). Он бледен, испачкан и часто-часто дышит.
– Сожалею, но я был вынужден это сделать, вынужден был его убить, – печально произносит он и поворачивает камеру так, чтобы запечатлеть распростёртого бомжа в луже крови. Лохматая черепушка размозжена, рядом валяется окровавленый булыжник. (Памятка режиссёру и ответственным за спецэффекты: кровь на протяжении всего фильма должна выглядеть яркой и откровенно бутафорской, как в старых дешёвых боевиках. Пусть зритель видит, что всё не по-настоящему. Кровавые сцены должны не ужасать и не шокировать, а наоборот, веселить зрителя своей ненатуральностью.)