Крановщик с сожалением качает головой.
– Грёбаный прокурор! Заработал, называется, деньжат! Обеспечил семью! Какая нахрен семья? Мне теперь нельзя к ней на пушечный выстрел подойти. И здесь оставаться нельзя – подельники, если узнают, сами меня приберут, от греха подальше. Валить надо, валить… А куда валить? Куда-нибудь подальше, где меня никто не достанет. Но прежде надо здесь прибраться…
Схватив камеру, крановщик выключает её. Секунду зритель видит чёрный экран, затем камера снова включается. В кадре салон старенькой «Лады» – пятнашки или даже шестёрки (на усмотрение режиссёра).
За рулём крановщик. Камера установлена рядом с ним, на приборной панели. Зрителям через заднее стекло видно, как где-то вдали полыхает огненное зарево. К небу вздымаются клубы сизо-чёрного маслянистого дыма.
– Пришлось устроить в порту пожар, – признаётся крановщик. – Ну а чё? Я ж таки не зверь. Одно дело эмиграшек нелегально на берег сгружать и совсем другое устроить всемирную пандемию. Надо ж соображать! А там, в порту-то, навалом угля, торфа, мазута, солярки… Поджечь – как нефиг делать! Полыхнуло – дай боже! По совести, мне и самому надо было бы в пламя нырнуть, да я очканул. Сыкотно стало. Ладно, если б моментально кони двинуть, а то ведь пока изжаришься, очертенеешь от боли. Нет уж, если кончать, то кончать быстро. Мне козёл с пистолетом хорошую идею подал. Видать всё понимал мужик. Так что я сейчас в одно место еду – там мой корешок когда-то работал. Вот там-то я свой путь и окончу…
Не справившись с эмоциями, крановщик тянется вытереть мокрые глаза, после чего резким движением отключает камеру. Зрители должны понять, что на кривую дорожку крановщика толкнули обстоятельства, но в глубине души он ещё остался человеком.
Секунду, как обычно, зритель видит чёрный экран, затем камера снова включается. В кадре типичная лесопилка. Оглушительно ревут тягачи и грузовики, визжат циркулярные пилы. Земля усеяна щепками, стружками и опилками, пропитанными грязью и машинным маслом. Повсюду громоздятся штабеля брёвен, досок и брусьев. Туда-сюда снуют здоровенные мужики в оранжевых касках.
Крановщик поворачивает камеру и заглядывает в объектив:
– Скоро наступит обеденный перерыв, тогда рабочая суета утихнет. Я воспользуюсь этим и покончу с собой прежде, чем меня кто-нибудь остановит. Кто найдёт камеру, передайте семье и портовым товарищам, что мне очень жаль…