Она начала замерзать не только от холода, но и от отчаяния. Она почувствовала, как по ее щекам покатились слезы.
Она плакала от разочарования, от обиды, от одиночества. Она плакала о том, что ее снова обманули, что ее снова оставили одну.
Она сидела на холме, окруженная тьмой и звездами, чувствуя себя совершенно потерянной и беспомощной. Она поняла, что ее мечта, ее надежда, ее любовь – все это было лишь иллюзией, призраком, который исчез с первым лучом солнца.
Она просидела так всю ночь, плача и надеясь. Но Лео так и не появился.
Когда рассвело, Ариэль поднялась с травы, вся продрогшая и измученная. Ее глаза были красными от слез, а ее лицо – бледным и уставшим.
Она посмотрела на восток, где восходило солнце, и почувствовала лишь горечь и разочарование. Она поняла, что Лео не придет.
Она чувствовала себя униженной и оскорбленной. Она не понимала, почему она заслужила такое отношение. Почему ей всегда не везет в любви?
Она решила больше никогда не доверять мужчинам. Она решила больше никогда не мечтать о любви. Она решила жить одна, посвятив себя работе и своим песням.
Она повернулась и пошла прочь с холма, оставив там свою мечту, свою надежду и свое разбитое сердце.
Она вернулась в город, как в тюрьму, как в место, где ее ждали лишь серые будни и одинокие ночи.
Следующий день, как и все последующие, стал серым, размытым пятном в жизни Ариэль. После той ночи, проведенной в одиночестве на холме, надежда, словно раненый зверь, уползла в самые темные уголки ее души.
Работа в больнице, всегда приносившая ей хоть какое-то удовлетворение, теперь казалась бессмысленной рутиной. Она автоматически выполняла свои обязанности, но ее сердце оставалось холодным и пустым. Забота о больных, раньше наполнявшая ее теплом, теперь вызывала лишь усталость и раздражение.
Она роняла инструменты, путала лекарства, забывала имена пациентов. Ее коллеги, обеспокоенные ее состоянием, советовали взять отпуск, но Ариэль отказывалась. Она боялась остаться наедине со своими мыслями, боялась снова столкнуться с болью и разочарованием.
Ночи в “Синей Звезде” стали для нее настоящим мучением. Она пела, как всегда, но ее голос утратил прежнюю силу и яркость. Ее песни больше не трогали сердца слушателей, они звучали глухо и фальшиво. Она видела в глазах людей сочувствие и жалость, но ей не хотелось ни того, ни другого.