– Это ты убил Думу? – Онафиэль снова взяла нож в руки. Отец не двигался.
Покрепче сжав рукоять, она стала приближаться к Рафаилу.
– Ты убил ее? – Девушка поднесла лезвие к горлу мужчины. Он стал пытаться освободиться, но все было тщетно. – Отвечай.
Рафаил кивнул, принимая на себя ответственность за смерть Думы.
– Где у тебя сигареты и зажигалка? Хочу покурить.
Отец кивнул на тумбочку. Он не верил в то, что Онафиэль решится на что-то большее. Ему хотелось думать, что это часть какой-то ролевой игры, о которой она прочла в том же журнале.
Открыв верхний ящик тумбочки, Онафиэль вытащила из пачки сигарету и прикурила. Закашлялась. Раньше она не пробовала сигарет, но пару раз видела, как курил Рафаил. Она задвинула ящик, но зажигалку оставила у себя. Пробежала взглядом по комнате и, не обнаружив ничего полезного, пошла в ванную, примыкающую к спальне. Открыв зеркальный шкафчик над раковиной, Онафиэль нашла, что искала: аптечка и парфюм. Из коробочки с лекарствами девушка достала спирт, йод, нашатырь, сняла с них и с духов колпачки и вернулась к отцу.
Пока Онафиэль по очереди выливала содержимое всех флаконов на Рафаила и постель вокруг него, он мычал и дергался, стремясь выпутаться из веревок. Но ничего не выходило. На глазах проступили слезы. Он с мольбой посмотрел на девушку. Неотрывно глядя в глаза отцу, Онафиэль подожгла простыню. Страх и отчаяние ее мучителя – вот что по-настоящему возбуждало ее.
Пламя подбиралось все ближе к телу Рафаила. Онафиэль продолжала наблюдать за его тщетными попытками вырваться, пока огонь не перекинулся на его ноги. Послышался треск горящих волос. Она покрепче затянулась зажатой в губах сигаретой, а после бросила окурок в постель отца.
Когда жар стал нестерпимым, а Рафаил перестал содрогаться в конвульсиях, Онафиэль открыла окно, чтобы пламя быстрее сделало свое дело, схватила документы и выбежала из комнаты. Вернувшись к себе, она оделась в первое, что попало под руку, бумаги засунула за пазуху и бросилась будить детей. На взрослых ей было плевать, мать тоже было не жаль – все они заставляли ее страдать, день за днем проходить все новые и новые круги Ада. Пусть сгорят ко всем чертям вместе со своим великим отцом. Онафиэль по очереди открывала двери и кричала: «Пожар!»
Пока в суматохе люди бежали или пытались потушить распространяющийся огонь, Онафиэль скользнула между постройками и скрылась через лаз. Она бежала и бежала, легкие горели. Перед глазами стоял последний взгляд Рафаила, полный боли и страха. Онафиэль почувствовала, как уголки губ сами собой потянулись вверх. Впервые она улыбалась, после того как Думы не стало.