Он не ошибся, Хомутов не приехал, его привезли. «Майбах» подъехал в сопровождении двух «Гелендвагенов». Водорезов еще не появился, а Герберта уже скрутили его церберы.
Водорезов из машины выходил медленно, как будто ноги не держали. Немолодой он уже, лет шестьдесят, сухощавый, белый как лунь, и с ногами у него все в полном порядке. С первого шага разогнался, к Герберту подскочил, как будто хотел пырнуть его в живот своей тросточкой. Глаза навыкате, челюсть трясется.
– Где Илья?
Тросточкой своей он замахнулся, но не ударил. Это сделал телохранитель, рубанул ногой под колено, второй пришел ему на помощь, и они вдвоем опустили Герберта на колени перед своим боссом. Но удержать не смогли. Герберт извернулся, сел, как штангист перед рывком, поднатужился и взял вес. Амбалы пытались вернуть его на место, один ударил кулаком в живот, другой в зубы, но Герберт все же смог встать на ноги.
– Пусть стоит! – махнул рукой Водорезов.
– Где Хомутов? – спросил Герберт, сплюнув кровью.
– Что?! – оторопел от такой наглости Водорезов.
– Вашего сына заказал Василий Сысоев, он его выследил, он навел на него киллера, когда я пришел, ваш сын был уже мертв.
– Был уже мертв?.. – тоскливым эхом отозвался Водорезов. – Тогда ты почему жив?
– Сысоев мертв. Киллер его убил, чтобы замести следы. И Шуршина убить собирался, но не успел. Я остановил киллера, Шуршин жив, он здесь недалеко, он все подтвердит…
Герберт не уговаривал Виталика подтвердить его версию. Если вдруг возникнут расхождения в показаниях, он всегда может сказать, что не совсем правильно понял Шуршина. А о Липатове парень не знает. И Тоша уже никому ничего не скажет.
– Шуршин, Шуршин… Виталик?!
– Засветился Виталик на Большой Грузинской, номера липовые поставил, а парковку по настоящим оплатил. Я на него вышел, чуть не опоздал…
– Да заткнись ты!.. – зыркнул на Герберта Водорезов. И тут же спросил: – Это ты сейчас Ставицкую выгораживаешь?
– Я располагаю уликами против Сысоева, могу еще собрать доказательства их с Шуршиным вины… – вспомнив о ключах, сказал Герберт. – А мотив у них был – Вера Лаверова. Из-за нее все… Ну, точно не скажу, может, были какие-то другие, более глубокие, мотивы. Или более мелкие…
– Лаверова… Шлюха!.. И Ставицкая шлюха! – изнывая от презрения, процедил Водорезов. – Кабинетная проститутка! Ненавижу!..