Глядя на ее окровавленное лицо, я вдруг с ужасом поняла, откуда появлялись все ее маленькие раны. Все те многочисленные порезы и синяки она старалась скрыть или придумывала разные истории, чтобы объяснить их появление.
Это был он. Он всегда делал ей больно.
Я почувствовала волну ярости и тоски, которых никогда прежде не испытывала. Мне хотелось сделать хоть что-то, чтобы остановить несправедливость, но что я могла, будучи маленькой девочкой? Я представила, как мои маленькие кулаки бьют отца по груди, и еще сильнее прикусила губу.
Это даже смешно. Я ничего не могла изменить. Признав собственное бессилие, я продолжала прятаться под кроватью.
Мама снова попыталась его вразумить:
– Вы дали мне клятву. Я прошу вас не забывать о той любви, что была между нами. Если вы не можете сдержать свое слово, если вы не можете хранить верность…
– Почему это я должен хранить верность? – проревел отец. – Ты кто такая вообще? Вокруг столько женщин – достойных, желанных, а главное – смертных. И все они готовы броситься к моим ногам! – Он слегка пошатнулся. – Ты думаешь, я не знаю, что ты со мной сделала? Ты заставила меня дать эти клятвы.
Мать закрыла глаза и вытерла кровь с губ подолом платья. Она сжала в руках рубиновую ткань, словно то была ее последняя надежда.
– Вы знаете, какую именно клятву вы мне принесли, – тихо сказала она. – Я не в силах ее отменить, хочу я того или нет. У нас есть дочь.
– Ты смеешь говорить мне о клятвах! – Голос отца прозвучал как удар грома. – Ты обманула меня. Околдовала. А теперь посмотри на меня! Мужчина, подобный мне, оказался в ловушке фейри. Но я знаю, как обрести свободу, Игрэйна. И ты тоже знаешь, что способ есть.
Он наклонился и снова ударил ее по лицу. Раздался хруст, и когда он отошел в сторону, я увидела, что у мамы из носа потекла кровь.
– Умоляю…
Она все еще не смотрела на меня. Я сжала открытую книгу так крепко, что почувствовала, что страница рвется, а ведь я обещала библиотекарю, что буду бережно к ней относиться.
Теперь же мне было все равно. Плевать на книгу. Моя любимая, дорогая мама истекала кровью.
– Пожалуйста, – прошептала она, ее слабый голос превратился в шелест листьев.
– Ни один другой мужчина не выдержал бы брака с такой женщиной, как ты, тем более так долго. Никто другой не вынес бы унижения и позора. Мой выбор все осуждают, и я это знаю. – Голос отца стал еще более невнятным.