Вечером Крайнов забежал на стадион к завхозу Фоме. Фома командовал на стадионе выдачей коньков напрокат и был большим знатоком конькобежного спорта. Всё он об этом спорте знал до самой тонкости.
– Красивая, говоришь, – внимательно разглядывая порвавшийся ботинок конька, вздохнул завхоз, – а они, Коля, в моем возрасте для меня – все одна другой краше. И как, вообще, молодая девка может быть некрасивой? Это только дурни начинают девчонок на красивых да некрасивых делить. Все они красивые. Вот доживешь до моих лет… Ты мне лучше скажи, какое она место заняла?
Затем они смотрели протоколы соревнований. Вел эти протоколы доктор Иван Иванович, тоже в прошлом известный боец с ледовых дорожек областного масштаба, но писал он, как и положено доктору: старательно получилось у него записать только имена победителей. Имена остальных спортсменов разобрать было очень и очень сложно. Да и имен там, собственно говоря, не было – только фамилии.
– И что ж мне теперь делать? – прошептал Коля, когда осмотр протоколов завершился.
– Следующей зимы жди, – посоветовал Фома, вздохнул да принялся за починку поломанного конька.
Следующей зимы Николай ждал с нетерпением. Он даже сам иногда удивлялся нетерпению этому, не подозревая, что с ним такое случиться может. Это было странное наваждение! Мысли Крайнова сбивались постоянно на одно и то же. Не было дня, да что там дня, часа не было, чтоб он не вспоминал о ней. Поначалу Коля думал, что уляжется это его душевная блажь, время, дескать, всё излечит, но он крепко ошибался. Никак не получалось у Николая Нину забыть… А, ведь, пробовал он. Не раз пробовал. Да только после тех попыток «забыть», костер любви в его сердце разгорался с утроенной силой. Осень и начало зимы прошли у Крайнова, словно в тумане…
И вот, наконец, та самая долгожданная декабрьская суббота. Коля, конечно же, добился на службе выходного на этот день. Начальник, почему-то намеревавшийся именно в эту субботу поставить его дежурным по отделению, и ни на какие уговоры не поддавался, только лишь после добровольного обещания лейтенанта безропотно дежурить в новогоднюю ночь, сердце командира обрело нужную мягкость. И вот он – день желанный!
Еще и не рассвело совсем, а Коля уже пришел на стадион. Пришел и тут же взялся помочь Фоме размечать дорожки, потому как без дела стоять в эти часы – тоска смертная. С делом-то полегче ожидание терпелось. С десять утра приезжие спортсмены потянулись к стадиону. Подходили они группами, и, завидев такую группу, Коля, презрев сердитую ругань Фомы в спину, бросался к ней навстречу. Что там ругань! . Другое у него на уме было. Ему б Нину поскорей увидеть, но её на стадионе не было. Не пришла она и на торжественное построение.