– Огурец! – закончил я уже воодушевленно. – Классная сказка, пап, только грустная какая-то вышла. Давай в другой раз посмеемся, хорошо? – зевая, с надеждой, довольный сказал я, поворачиваясь на правый бок к стене и закрывая глаза.
– Ну, ты же просил ужастик, вот тебе ужастик! В следующий раз обязательно придумаем что-нибудь повеселее. Спокойной ночи, Сереж, – ласково произнес он, погладив меня по голове и выходя из детской.
– Добрых снов, пап, – прошептал я, натягивая одеяло на плечи.
Я еще немного полежал на боку, уставившись на узоры ковра, висевшего на стене, и прокручивая в голове мысль о том, что над паучком, ущербным от рождения, издевались и смеялись, а подойти и спросить у него о его чувствах никто почему-то так и не отважился, пугаясь всего-навсего его не такой как у всех лапки. Хорошо, что тем самым они не сделали из него озлобленного на весь мир паучьего монстра. Папа этого не говорил, но мне представлялось, что паучок пытался, наверное, подружиться хоть с кем-нибудь, но всегда натыкался на холодную стену непонимания и отстраненности, поэтому и собирался оставить их и уйти. Лучше бы кто-нибудь съел его сразу, еще в лесу до урагана, не позволив ситуации развиваться таким образом, что ему пришлось своим примером показывать путь к спасению отвратительным собратьям в равнодушных черных и мохнатых паучьих шкурках.
Все-таки ужастики поразительно эффективны, когда речь идет о познании жизни и ее хитросплетений, позволяя взрослеть ускоренными темпами. Как ни крути, а теперь мне предстояло из-за собственной неосторожной инициативы раз за разом преодолевать свой страх всегда, когда папа решит рассказать очередной ужастик. С этими, даже для меня взрослыми, мыслями я провалился в сон.
Приоткрыв глаза из-за непрекращающихся толчков и раскачиваний, я, в первые секунды, не мог сориентироваться, где нахожусь и что происходит, и как папа позволил себе покуситься на неприкосновенность спящего, тем более, когда на дворе еще глубокая ночь. Бросив взгляд в окно, я только подтвердил свое предположение – хоть глаз выколи. Неужели я вырубился посреди вечерней сказки и задремал? Но обычно меня не будили, чтобы я все-таки дослушал историю и не смел вот так бесцеремонно засыпать на самом интересном месте. Как правило, именно момента, когда я окажусь в объятиях Морфея, и дожидались родители. Значит, совсем не ради этого меня продолжали нагло и нарочито требовательно будить.