Но самое страшное было не это. Самое страшное – он ничего не забывал. Ни одного мгновения. В его голове словно навсегда застряли все воспоминания, каждое слово, каждый взгляд, каждая утрата. Он помнил всё – каждую морщину, появившуюся на лице матери перед её смертью, каждую нотку усталости в голосе отца, последние слова сестры. Он хотел бы забыть, но память его была бессмертной, как и он сам.
Однажды он пытался проверить, возможно ли хоть на мгновение заглушить этот поток. Алкоголь, наркотики, удары по голове – ничего не помогало. Стоило ему протрезветь, и всё возвращалось с пугающей ясностью. Ни одна боль не стиралась, ни одна рана прошлого не закрывалась. Он словно застрял в бесконечном кошмаре, наполненном призраками тех, кого он потерял.
Он пытался найти себе занятие, которое отвлекло бы его. Уходил в науки, в искусство, создавал картины, писал книги. Он думал, что если будет занят, если сосредоточится на чём-то внешнем, то сумеет хоть на мгновение не думать о прошлом. Но это была ложь. Как только работа заканчивалась, он снова оставался один на один со своими мыслями.
Он стал отшельником, одиноким странником, наблюдающим, как сменяются эпохи, рушатся империи и рождаются новые цивилизации. Иногда он пытался присоединиться к обществу, но его неумолимо выдавали знания. Он помнил старые времена так же отчётливо, как вчерашний день. Он помнил запахи улиц, которых уже не существовало, диалекты, что давно исчезли, и лица людей, о которых никто больше не вспоминал. Это делало его чужаком, даже среди тех, кто ничего не знал о его бессмертии.
Он слышал легенды о существах, которые жили вечно, – боги, демоны, проклятые души. Он читал мифы, исследовал истории бессмертия, но нигде не находил ответа, что с ним. Никто не знал, что значит не просто жить вечно, а помнить всё.
Иногда ему казалось, что он теряет рассудок. Бесконечные голоса прошлого звучали в его голове. Он видел лица умерших, слышал их смех, их плач. Он не мог избавиться от них. Они были с ним каждую секунду, словно запертые в его сознании.
Он пробовал изменить себя. Становился разным человеком, менял манеру речи, стиль одежды, интересы. Но это был лишь театр, маскарад, не способный изменить его суть. Что толку в переменах, если ты навсегда застрял в одном теле, в одном сознании, не способном забыть даже секунды?