– Осторожно, она шатается, – предупредил меня писарь.
И привычно полез наверх.
Возле чердачного окна стояла на треноге большая подзорная труба. Рядом с ней – удобное кресло с вытертой обивкой. Видно, Пермяков проводил в этом кресле все свободное время.
Труба была направлена точно на дом отца Иннокентия.
Я наклонился и посмотрел в окуляр. Двор и сад священника отлично просматривались – я видел трепещущую ярко-зеленую пленку портала аномалии. А еще увидел через окно отца Иннокентия – священник о чем-то разговаривал со своей женой.
– Ночью тоже следишь за священником? – спросил я Пермякова, не отрываясь от окуляра.
– Да, – убитым голосом подтвердил писарь.
– Видел кого-нибудь возле аномалии священника?
– С ней что-то случилось, господин губернатор? – оживился Пермяков.
Я молча ждал ответа.
– Видел, – закивал писарь. – Учитель музыки постоянно к ней ходит. И еще дурачок из церкви. Я его два раза видел.
– Кто из них входил в аномалию?
– Оба, – к моему удивлению сказал Пермяков.
Я оторвался от окуляра и нахмурился.
– А ты мне не врешь, часом?
– Что вы, господин губернатор! Своими глазами видел, как они в аномалию входили.
– Вместе? – уточнил я.
Кажется, вокруг безобидной природной аномалии отца Иннокентия плелся целый заговор.
– Нет, ваше сиятельство! – замотал головой Пермяков. – Они поодиночке в аномалию шастали. Вместе я их никогда не видел.
Это осложняло дело. Теперь придется говорить и с учителем музыки, и с блаженным, которого отец Иннокентий так неосмотрительно решил накормить.
– Когда это было? Они приходили днем?
Если днем – то жена священника наверняка знала об этом.
– Ночью, – огорченно сказал Пермяков. – Дурачок два дня назад через забор перелез – и прямиком к аномалии.
– В какое время это было?
– Сразу после полуночи.
– Ты хорошо его разглядел?
– Конечно, господин губернатор, – заверил меня Пермяков. – Луна ярко светила. Через час гляжу – дурачок обратно лезет. Огляделся, и ушел куда-то.
– А учитель музыки? – нахмурился я. – Он когда ходил в аномалию?
– В ту же ночь, – неожиданно сказал Пермяков. – Примерно через час после дурачка. Я уже спать собрался – мне ведь с утра на службу. Гляжу, а он стоит у калитки. Постоял немного и вошел.
– Вот как? – удивился я. – Через калитку, значит?
– Да, – подтвердил Пермяков.
– А почему ты не сказал священнику о том, что в его аномалию ходили посторонние? – спросил я Пермякова.