Аптечка осталась на базе у озера, бинта у меня с собой нет.
Зато на мне старая и мягкая фланелевая рубашка. Подумав, я снимаю ее и отрезаю ножом длинную полосу плотной ткани от подола. Этой тряпкой кое-как перевязываю руку, прижимая лист подорожника к ране.
Ну, до деревни доберусь, а там есть медпункт.
Укушенная рука уже начала опухать. В ней пульсирует боль.
Вот она, работа егеря! Ну кого еще может укусить дикая лисица?
Я надеваю рубашку – теперь она едва достает мне до пупа. Одной рукой неловко застегиваю пуговицы и, кривясь от боли, смеюсь над собой. Гладиатор, боец с дикими лисами!
Возвращаюсь к своим вещам. Подобрав пассатижи, откусываю от дерева остаток проволочной петли и засовываю его в рюкзак. Потом одной рукой закидываю рюкзак на плечо. Беру ружье и быстро шагаю вдоль речки в сторону деревни.
*****
До Черемуховки я добираюсь только к обеду.
Рука болит, но терпимо. Скорее, ноет, как больной зуб.
На дверях нашего с Катей дома висит замок – Катя еще на работе.
Мои охотничьи псы радостно лают, увидев меня. Прыгают по вольеру, крутят пушистыми хвостами. Псов у меня было двое – Серко и Бойкий.
Свистнув собакам, я заношу в дом ружье и рюкзак, и снова выхожу на крыльцо.
А возле калитки меня уже поджидает председатель сельсовета Черемуховки.
– Добрый день, Федор Игнатьевич! – устало киваю я. – Ты ко мне? По делу?
– К тебе, Андрей Иванович, – отвечает председатель. – Хорошо, что успел тебя перехватить.
Его широкое красное лицо усеяно каплями пота – день сегодня по-летнему жаркий. Солнце жарит так, словно собиралось отыграться на природе за две дождливые недели.
– Картошка у нас в поле гниет, – жалуется Федор Игнатьевич, вытирая пот. – Вот, бегаю по деревне, народ собираю в поле.
Взгляд председателя сразу цепляется за край окровавленной тряпки, который торчит из моего рукава.
– А что это с тобой?
– Лиса укусила, – морщусь я. – Какой-то мерзавец поставил петли, она и попала. Я ее выпустил, а она тяпнула в благодарность.
– Так надо перевязать, как следует, – беспокоится председатель. – Что ж ты грязной тряпкой-то замотал? И укол сделать от бешенства.
– Сейчас дойду до медпункта, – киваю я. – Катя перевяжет.
– Не вздумай!
Федор Игнатьевич испуганно машет руками.
– Зачем тебе Катю беспокоить? Расстроится девка. А бабы в расстройстве знаешь, какие? Я на прошлой неделе курам траву рубил в корыте и сечкой по пальцу зацепил. Так моя Марья на всю деревню крик подняла. Я не рад был, что и сказал ей.