Вселенский зов - страница 5

Шрифт
Интервал


Циосфет содрогнулся.

– Почему они отказываются от жизни?

– Они забыли, что такое свет, – прошептал он.

Наконец, он обратил свой взор на третий мир. Это был мир хаоса и иллюзий. Мир, где реальность менялась каждую секунду, а существа были пленниками своих собственных фантазий. Они не видели правды, и их заблуждения питали тьму.

Циосфет почувствовал, как то, что заменяло ему разум – затуманилось.

– Почему они отталкивают реальность? – вопрошал он.

– Они потеряли себя, – прозвучал ответ.

В то же мгновение его постигло озарение – он был создан нести свет, но не просто сияние, а порядок, жизнь, истину, любовь.

Для исполнения этой миссии ему требовалось изменить окружающие миры, разогнав тьму внутри них и пробудив души обитателей к свету.

– Но как? – тут же родился вопрос в его сознании.

Он снова погрузился в себя. Внезапно он стал ощущать, как знания, сокрытые внутри, начинают раскрываться, одаривая мудростью и решимостью.

– Мой внутренний свет способен изменить их, – обескураженно заключило его сознание.

Он обратился к миру «Чувств и Эмоций». Соприкоснувшись с ним, его охватила неописуемая внутреннюю боль, а также отсутствие теплоты и душевности. Образованную пустоту заполняли агрессия и злоба, источаемая обитателями этого мира ко всему вокруг и друг к другу в частности. Циосфет ужаснулся и попробовал направить в этот мир мощный луч своего света, света любви и сострадания.

– Это умиротворение и покой, – прошептал он.

Однако его чистая энергия была отражена враждебными вибрациями мира «Чувств и Эмоций» и возвращена обратно с искаженным энергетическим зарядом. Только природное могущество Циосфета позволило ему не подвергнуться отравленному воздействию этого отражения и не исказить своей истиной природы.

Тогда он решил обратился к миру «Мыслей и Творения». Более осторожно и так же готовясь к отторжению своей благосклонности, он устремил туда свет тепла.

– Это жажда жизни, – вымолвил он.

Однако не последовало никакой реакции. Словно все обитатели прибывали в глубоком анабиозе безразличия к любому внешнему воздействию. Циосфета охватило уныние и печаль, но он не собирался отчаиваться.

Наконец, он обратился к миру «Воплощений». Соприкоснувшись с ним, он направил туда луч ясности.

– Это истина, – настоял Циосфет.

В ответ вернулись вибрации безразличия и апатии, искажающие текущую реальность и преломляя ее в нечто бездушное и аморфное.