Жар-птица не моргая смотрела на тень, приготовившуюся к атаке, затем подняла голову. Никого. Тень без хозяина. Липкий животный страх захватил, сковал, но продержался недолго – глухое, рокочущее возмущение подступило к горлу. Ей нестерпимо захотелось взлететь и сжечь дотла своим волшебным огнём чудовищную картинку. Она взмахнула крыльями и вот уже собралась воспарить, как увидела, что тень, вздрогнув в полуденном мареве, стала быстро растворяться, словно древняя фреска под прямыми лучами солнца. Спустя мгновение от неё не осталось и следа. В этот же миг в сердце Жар-птица ощутила необыкновенную благость, которая стала разливаться по всему телу. Она посмотрела на свои крылья. Медленно они покрывались золотом. Такое с ней и раньше происходило, правда, редко, в особых случаях. Подобные метаморфозы всегда объяснялись торжественностью момента, будь то первая, судьбоносная встреча с Орлом или рождение их птенцов. Сейчас она не понимала символичности своего преображения. Она не понимала и того, что делал её Орёл у Стены, но ни тогда, ни потом не говорила с ним об этом эпизоде.
А через час, когда по программе нужно было опять куда-то лететь и смотреть что-то ещё очень важное и культурно значимое, Птичка-невеличка вдруг соскользнула с Орла, заскакала вокруг него и, вся светясь, звонко пропела:
– Я так есть хочу! Я так есть хочуууу!
Компания, стоявшая полукругом и внимательно слушавшая очередную экскурсионную легенду местной знаменитости – Ушастой Совы, обернулась на малышку. Один из друзей, активный и импульсивный, как все южные Соколы, взмахом крыла остановил гида и закричал:
– Мы сейчас все летим обедать. Долой экскурсию. Есть вещи и поважнее! Ура!
И все закричали «ура» и стали смеяться и шутить и забыли про гида. Та растерянно топталась в стороне, но понимала, что произошло что-то действительно очень важное. Напряжение, сопровождавшее группу, вдруг рассеялось, растворилось в горячей атмосфере древнего города.
Ближе к ночи в Тель-Авиве густой туман словно в хмельном угаре смешал в пьянящий коктейль улицы, дома, небо и море. Старый день расплакался и растаял вместе с ним, оставив лишь неясную память о страстях и мелких признаках бытия.
С первыми лучами солнца воздух стал прозрачным и обнажил город, засиявший свежестью утренних красок.