В обычное время в Киренске стоящий в погребе маленький бочонок тагунка считался всегда имеющейся под рукой легкой закуской (перекусом), как и бочонки с огурцом, капустой и пр. Но во время войны тагунка ставили уже несколько бочонков, и это выручало длинной зимой.
1915. Ранение. Румянцевская библиотека
С конца 1914 года был унтер-офицером полковой разведки. Рассказывал немного о разных «хитрых», как тогда казалось, военно-полевых верованиях. Например, перед ночной вылазкой сосали колотый кусочек твердого сахара-рафинада, или красным фонариком в глаза светили, верили, что от этого улучшается темновое зрение.
Возвращаясь с задания через линию фронта на Варшавском выступе, был тяжело ранен в живот разрывной пулей (Шаман уверен, вопреки записям историков, что снайперы у немцев уже были). Товарищи дотащили в часть, и началось «путешествие» по госпиталям.
Сначала Петру (будущему Шаману) относительно, как он позже понял, повезло. После многих переводов и хлопот самого полковника, близко принявшего тяжелое ранение юного Георгиевского кавалера (за храбрость в боях) сибирского стрелка, несколько месяцев долечивался в подмосковном госпитале. Но и там оформление ухода только ставшего прапорщиком (офицером) в отставку потребовало много тупого терпеливого упорства и потери чина (таков был несправедливый закон). В итоге все же получил документы отставника по ранению и право на мизерную пенсию (относительно мизерную – это для Москвы. Вообще-то она была равна почти половине оклада бакенщика в Олеминске).
Поразившись и посетовав на размер пенсии, 19-летний отставник задумался, как жить дальше. Сначала пришлось отказаться от мыслей о возвращении в Киренск. Тогда будущий Шаман сам еще не верил в свое полное выздоровление и, с сожалением, оставил свои мечты о работе бакенщиком и подработке при этом охотой и рыбалкой.
Пособия и пенсии должно было хватать нормально прожить до зимы. Нужно было строить жизнь и профессию в Москве. Поработав там и тут (грузчиком в булочной, кровельщиком, извозчиком на чужой лошади и пр.), Петр решил продолжать образование. Дерзость планов его никогда не останавливала, и он подал документы на юридический факультет МГУ. Рассчитывал, что у юного ветерана, раненого офицера-отставника гимназический аттестат сразу требовать никто не будет (так и вышло, все заполнили с его слов). Сделал себе легенду: с первого года Иркутской школы прапорщиков (о которой лишь мельком слышал в Якутске, на сборном пункте) ушел вольноопределяющимся на фронт, документы остались в Иркутске