Наконец, сам язык Эмерсона, живой и точный, побуждает читателя к диалогу. Он не проповедует, не навязывает «правильного пути», а словно беседует с собеседником равным себе, уважая нашу способность думать и чувствовать. В этом, быть может, главное его обаяние для современного человека, который порой устал от чужих готовых решений.
Мы надеемся, что в предлагаемом переводе будет сохранена именно эта живая искра Эмерсона. Разумеется, перед нами стояла непростая задача: стремиться к точности – и при этом не заглушить тот тон близкой доверительной беседы, что так характерен для американского философа. Если же отдельные обороты покажутся вам, читатель, чуть старомодными или неожиданными – не спешите упрекать текст. Попробуйте вслушаться: возможно, там проявляется особая музыкальность мысли Эмерсона, то самое мерцание, что позволяет вещам раскрывать свой внутренний свет.
Вам решать, насколько он оказался близок или далёк от вас. Но рискните, загляните в «пещеры» его идей – как некогда он сам спускался вглубь Мамонтовой пещеры, чтобы увидеть свои «звёзды» на каменном своде. Возможно, вы обнаружите там не мнимую иллюзию, а новую перспективу на собственную жизнь. И пусть эта встреча окажется столь же увлекательной, сколь и наводящей на раздумья.
Будем рады, если в пути по этой мудрой книге вы обретёте вдохновение, спокойную смелость и глубокую любовь к миру – ведь именно о таких простых и вечных вещах пишет Эмерсон.
Нежны предзнаменования, в воздухе начертаны,
Одинокому барду они верно свидетельствовали;
Птицы, с пророчествами на крыльях,
Пели неоспоримую правду,
То манили его, то предостерегали.
Поэтому поэт имел право
Пренебречь и писцом, и вестником,
Что тайны в иных, безмерных знаках ищут.
И в его сознании, на заре,
Уже лежали мягкие сумеречные тени.
Ведь прозрение тесно роднится с тем, о чём оно возвещает;
Или, если угодно, предвидение, что грядёт,
Едино с тем самым Гением, что творит.
Несколько лет назад, одной зимней порой, наши города, казалось, поголовно обсуждали «теорию Века». Странным образом совпало, что четверо или пятеро известных людей поочерёдно читали в Бостоне или Нью-Йорке публичные лекции о Духе эпохи. Так случилось, что в те же месяцы в Лондоне вышли в свет заметные брошюры и журналы, где центральным сюжетом был тот же «дух времени». Для меня же «вопрос современности» свёлся к практическому вопросу: «Как мне жить?» Мы не в силах «разгадать» нашу эпоху. Никакая «геометрия» ума не обнимет обширных орбит господствующих идей, не проследит их возвращения и не примирит между собой их противоречия. Мы можем лишь следовать собственной полярности. Прекрасно, если мы рассуждаем и выбираем свой путь, но, в конце концов, нам приходится подчиниться какой-то непреодолимой велящей силе.