– Что-то пыталось… мной управлять, – Льерт понял, что близок к нервной дрожи и заставил себя расслабить мышцы.
– Нет, – Вагарта успокаивающе выставил ладони, – успокойтесь, вы просто не разобрались с непривычки. Если дождь льет вам на голову и вы спешите под крышу, это же не значит, что дождь вами управляет. Вы почувствовали… в общем-то, тоже природное явление. Это не чья-то воля, тем более злая.
– Откуда мне знать, – буркнул Льерт, – может, это вы влезли мне в голову.
– Ну, это даже вам стыдно не знать! Некромантия на это неспособна, это удел высшей магии, да и то… И очень мне нужно лезть к вам в голову! Что за оскорбительные подозрения?
– Пойдемте домой, – попросил Стриж, поежившись. Ему вдруг опротивела эта ночь, этот снег…
Вагарта понял, что его ученик действительно потрясен случившимся. Не зря магию изучают с детства. Первый транс на третьем десятке – наверное, и вправду слишком острое переживание.
– Правда… Льерт, – Вагарта подошел и отряхнул от остатков снега куртку Стрижа, – не переживайте. Я вам клянусь, это было безопасно. Это ведь была ваша магия, лишь разбуженная подходящими условиями. И желание умереть – ваше желание. В нем нет ничего страшного, ненормального. Небольшое стремление к смерти есть в каждом. Некромантия лишь учит контролировать его и обращать себе на пользу. Ну вспомните, неужели вы ни разу, стоя над обрывом, не испытывали такого легкого, ненастоящего желания прыгнуть? Не играли с ножом, поднося его к своему горлу – в шутку? Все хорошо. У вас высокие природные способности к магии. Сейчас пойдем домой, вам надо отдохнуть.
Стриж едва заметил заботливый жест некроманта и что тот впервые назвал его по имени. Сейчас, когда первое потрясение прошло, он понял, что ему в какой-то мере понравилось. И это, уже на сознательном уровне, ему не понравилось. Он не хотел что-то менять в своей жизни. Он уже выбрал свой путь, и к магии он отношения не имел.
На обратном пути Льерт мечтал о паре бокалов горячего глинтвейна. То есть о паре кружек – бокалов у Вагарты не водилось в принципе. Велх же думал о вещах менее приземленных: о том, что наставничать оказалось довольно интересно, и о том, что свалившийся ему на голову великовозрастный ученик внес в его неяркую, надо честно признать, жизнь новые краски. Пусть и не все эти краски были радужными. Велх соскучился по сложным эмоциям, по общению. Он считал себя одиночкой, по большому счету, он им и был, но все же последние два года были