Он был во тьме. Уже очень давно; и тьма стала уже смешиваться с ним, будто вино с водой. Это было мучительно и страшно. Где-то вне тьмы осталось нечто важное, и хотя он знал, что это и где, вспомнить он не мог ничего. От его разума мало что осталось, он был растворен, разъеден… поэтому нужен был чужой разум, цельный, живой. И вот он остатками своей воли дотянулся до необходимого ему…
Льерт, рванувшись, скатился с тюфяка и сел на полу, таращась в темноту. Сердце билось в ушах. Ему приснилось, что он мертв. Что он – лич. Так. «За ближайшие сутки ничего не случится»?
Стриж зажег свечу, торопливо надел штаны и направился будить некроманта. Велх мирно спал в своей кровати, положив ладонь под щеку. Эта идиллическая картина Стрижа совершенно не умилила. Он тряхнул Вагарту за плечо:
– Проснитесь!
– М-м, – сказал тот, пытаясь отвернуться от света.
– Сарт, да проснитесь же! Лич…
– Что?! – Вагарта распахнул глаза.
– Мне сейчас приснилось, будто бы я – это он. Будто бы я знаю нечто важное, но не могу вспомнить, что именно, и поэтому ищу… он ищет. Он ищет живой разум. Это может быть правдой?
Вагарта смотрел на него, усиленно моргая: со сна веки не хотели открываться. Потом зевнул и протер глаза. Сел на кровати.
– Понятия не имею, – проговорил он. – Но если правда, то плохо… Извините, Льерт, видимо, вам стоило уехать вчера.
– Видимо, стоило, – сказал Стриж. – Сейчас-то что делать?
– Спать опасно-о-о, – он снова зевнул. – Но не в ночь же глухую вам идти. Пойдемте посидим на кухне, пока не рассветет, что ли…
– А может быть так, что это просто сон?
– Конечно, может. Мне еще и не такая ерунда снится. Вы идите на кухню, поставьте воду заодно, а я сейчас оденусь…
Льерт повернулся к выходу, но стоило ему коснуться дверной ручки, как его словно ударили в спину. Он вскрикнул, роняя свечу, и рухнул на колени. Свеча каким-то чудом не погасла.
– Стриж?! – Вагарта попытался вскочить, но запутался в одеяле. Расправившись с ним, некромант обнаружил, что его ученик уже сполз по двери на пол. Велх подбежал к нему, перевернул лицом вверх. На него уставились белые, закатившиеся глаза. – Джарла!
Медлить было нельзя – чем дальше, тем больше Льерт попадал под влияние нежити. Вагарта судорожно соображал: зима, луна убывает, жертва – мужчина, ну пусть будет человек… но вот нежить? Наговоров от происков личей просто не существовало. Первым в голову некроманту пришел универсальный «чужая память, душа не своя», и, наскоро разметив пространство чародейства, Велх начал: