– У меня не было отца, – продолжила Глафира, с сочувствием смотря на ребят. – Мама детдомовская, как и вы. Одна меня растила, вечно пропадая на работе, чтобы хоть как-то прокормить, одеть, выучить. У нее не было перед глазами положительного примера семьи, у меня не было родительской семьи и маминой любви, я пока не очень понимаю, что такое дети и как с ними быть. Я была не против взять вас и жить с вами. Вы, наверное, заметили, что я очень старалась быть вам другом, но думаю, до роли мамы я пока не дозрела. Я даже только Сашке разрешила называть меня мамой, я не готова была возложить на себя такое звание!
– Я понял, но, может, мы бы могли остаться жить с тобой друзьями? Мишка уже зарабатывает, я тоже могу пойти работать, выучим младших…
– Стой-стой, дослушай, – прервала Федора Глафира. – Во-первых, квартира, в которой мы жили, была служебной. Я не хочу в ней больше жить и не буду, я должна её сдать.
Во-вторых, у меня есть другое предложение. За соседним столиком сидит пара: Саша и Саша. Очень добродушные и чистосердечные люди. У них не может быть детей. Они хотят взять вас к себе. Прилетели за вами из Копенгагена.
Ребята оглянулись, но вопрос Михаила заставил всех вернуться к разговору с Глафирой.