– Ничего, как-нибудь решим это… – пообещала Наташа, хотя и сама в этом сомневалась.
…К закрытию столовой незнакомец, всё-таки, подошел. Он топтался, ожидая, неподалеку от входа, и чувствовалось, что очень ослабел за всё время бродяжничества.
– Как же тебя называть… – вслух начала размышлять Наташа, выйдя с работы, – Раз имени не знаешь, пусть будет Виктор. Не возражаешь?
– Ладно, – согласно кивнул он головой, и они пошли…
– Кто это? – был первый вопрос Наташиного брата Никиты, когда он увидел гостя.
– Потом объясню, ладно? – махнула она рукой, – Дай ему лучше какую-нибудь рубашку и брюки.
– Я не понял, ты кого привела? – повысил голос Никита.
– Считай, что это мой жених, если так хочешь знать.
– Что-о? Да этого жениха надо с лестницы спустить! – и хотел уже выставить пришельца, но Наташа сдержала его, умоляюще глядя на возмутившегося брата.
– Никита, я попозже тебе всё расскажу. А сейчас, прошу тебя, дай рубашку и брюки какие-нибудь…
…Одёжка Никиты оказалась гостю впору. Наташа отправила нового знакомого в ванную мыться, а сама взялась готовить ужин, попутно рассказывая брату о бродяге.
– А если это ловкий аферист? – резонно спросил Никита, выслушав сестру.
– Завтра мы пойдём в больницу с ним, раз болен. Он всего ночь ночует.
– Ну, не знаю… – засомневался Никита. Ему тоже было по-человечески жаль мужчину, но и опасался за сестру, себя.
– Ладно, присмотрю за ним…
…На следующий день, после завтрака, Наташа и новый знакомый Виктор отправились в больницу. За ночь мужчина отдохнул, и уже не выглядел настолько измотанным скитанием, как вчера. Вид был свежее, и опрятней. Он, слабо улыбаясь, жмурился на, неяркое пока, солнце, и доверчиво шел рядом с Наташей.
В больнице Виктора осмотрели, порасспрашивали, и уже во второй половине дня определили в палату.
Оказавшись в чистом, теплом помещении, Виктор, всё ещё не веря в то, что для него наступают изменения к лучшему, покосился на дверь, и опасливо спросил Наташу:
– А меня не прогонят?
– Нет, не бойся. Вылечат твою амнезию… Всё будет хорошо! Я приходить к тебе буду.
Виктор больше ничего не сказал, только взял в свои ладони её руки, и начал их с благодарностью целовать.