Утром в отделении на оперативном совещании обсуждали итоги вчерашнего дня и план мероприятий на день. А результаты были весьма неутешительными, то есть, можно сказать, они практически отсутствовали. Пока было непонятно, совершено ли, вообще, преступление или же это банальный несчастный случай, вероятность того и другого пока распределялась как фифти-фифти. Также, не нашла подтверждения и версия о некой опасной инфекции. Все возможные анализы и результаты вскрытия отвергли возможность микробной природы этой жуткой смерти. Мало того, даже не было установлено сколько-нибудь значимых мотивов для предполагаемого убийства. Оставались, правда, две последние тоненькие ниточки: подружка погибшего, доставившая его в больницу и сослуживец Борис, с которым у потерпевшего был конфликт. Рассказ Дениса про Ленкину больную следователь вообще пропустил мимо ушей.
Поговорив с соседями, с врачом, принимавшим больного, полистав его записные книжки, проверив звонки на мобильном, опера без особого труда вышли на Оксану, на одну из подружек Виталия. Это на ее глазах развился страшный недуг, это она вызвала скорую и доставила беднягу в больницу. Но ее показания мало что добавили нового к уже известным фактам. Оставался Борис. Однако его не оказалось ни в офисе, ни дома. Соседи тоже не смогли рассказать ничего существенного. Борис жил один, жена после очередного скандала забрала маленькую дочь и уехала к матери в другой город. Он же, оказавшись на свободе, ударился во все тяжкие, устраивал пьяные оргии, приводил женщин. Но его уже не видели два дня – сыщики сразу же навострили уши – как раз с момента гибели Виталия. Незамедлительно объявленный розыск дал неожиданно быстрый результат. Борис отыскался в больнице скорой помощи. Оказывается, накануне гибели Виталия, он был найден избитым в одной из подворотен недалеко от своего дома. Сердобольные прохожие вызвали скорую помощь, но при нем не оказалось никаких документов, а он сам был в бессознательном состоянии. И только сегодня, на третий день, он пришел в себя и назвал имя. Опера бросились в больницу. Врач разрешил поговорить с потерпевшим не более пяти минут. Борис имел весьма бледный вид, как в прямом, так и в переносном смысле и еле-еле ворочал языком. Обстоятельств избиения не помнил или просто не хотел о них говорить. Отвечал односложно: не помню, не знаю, не видел… Когда же спросили о Виталии, он вдруг страшно разволновался и вообще отказался разговаривать. Врач моментально выдворил опешивших сыщиков и сказал, что сможет пустить к пациенту только на следующий день. Все вновь застопорилось…