Теперь, после своего окончательного разочарования в вооружённых силах и целях военных кампаний, преследуемых его страной, отставной сержант ВМС снова вернулся к себе домой, в Бостон, ведомый чувством вины и долгом перед своим семейством: матерью Дорис и отцом Джорджем, тоже военным в отставке, а также его младшим братиком и сестричкой: Самантой и Саймоном.
С Ингрид – студенткой, с которой он встречался до отъезда на Филиппины, Коннор сначала пару лет переписывался в соцсетях, а потом она написала ему, что у неё появился жених, студент-автомеханик, и им обоим пора двигаться дальше и заканчивать своё общение…
И вот, теперь он снова стоит напротив своего старого двухэтажного дома на Бэй-Стейт-роуд, и у него под ногами лежат два полных чемодана вещей. Он не пожелал никого предупредить о своём приезде, чтобы его не пытались отговорить от добровольного увольнения, особенно отец, но сегодня было воскресенье, а значит, кто-нибудь точно окажется дома…
Со стороны казалось, что его дом остался таким же, как и восемь лет назад… Те же четверо белых колонн перед главными дверьми, облицовка из белых досок, синие ставни на окнах и гараж с левой стороны дома. Но, приглядевшись, мужчина заметил, что черепицу на крыше его родного дома сменили с серой на зелёную, более новую, ну и новые блестящие задвижки висели на окнах.
– Наверное, отец заменил её, пока меня не было… – подумал солдат, рассматривая крышу.
Набравшись смелости, Коннор медленными шагами приблизился к крыльцу. Над дверью развевался звёздно-полосатый флаг – обязательная деталь дома любого добропорядочного американца, как всегда говорил его отец…
Последовал нервный глоток, и его палец надавил на кнопку дверного звонка:
«ДЗ-ДЗ-ДЗ-Ы-Ы-Ы-НЬ!» – раздалось за дверью.
Через пару мгновений, в доме послышались шаги…
– Сейчас, одну минуту! Я вам открою… – услышал он женский голос.
Красная входная дверь наконец отворилась, и Коннор увидел перед собой слегка поседевшую, немного прибавившую в весе, добродушную женщину 5,67 футов. Она едва доходила ему до подбородка, но была всё той же Дорис Лакотой – его матерью, и её глаза засветились каким-то чудесным самозабвенным светом, когда она поняла, кто сейчас стоит перед ней…
– Джордж! А ну, иди ты сюда, старая развалина! Смотри-ка, кто к нам сегодня пожаловал… – Она лукаво подмигнула сыну правым глазом.