– Она сделала это сама с собой?
– Она не желала быть найденной. Она была осторожна и планировала наперед. Извлечение ее памяти должно было помочь ей некоторое время жить незамеченной до тех пор, пока не пришло бы время возвращаться.
– Но… – Хантер смутился. – Обе семьи перебили друг друга так давно… почему она так долго пробыла в гибернации?
– Повреждения, нанесенные ее телу, были слишком сильные, и она страдала от неизвестного мне токсина, который свел на нет ее природные способности к регенерации. Находясь внутри капсулы, она позволила моим системам вывести чистый образец нейротоксина и поддержать ее всеми необходимыми жидкостями, чтобы позволить процессу регенерации тканей быть наименее болезненным и наиболее скорым. К сожалению, в виду сложного состава токсина, я была неспособна начать лечение очень долгое время.
– То есть… она не может залечить свою сломанную руку из-за токсина?
– Это является результатом того, что Джон Саммерс имплантировал ее ингибитором. В виду того, что данный ингибитор был выжжен в процессе восстановления памяти, ее тело постепенно вернет способности, которыми обладало перед воздействием токсина и получения ранений.
– Расчетное время? – Хантер поднялся, ощущая движение в некоторой степени успокаивающим.
– Расчетное время для восстановления полного потенциала Серены составляет триста шестьдесят стандартных часов, что эквивалентно пятнадцати стандартным дням. Ее сломанная рука должна срастись в течение трех дней.
– Спасибо, Лисса. – мужчина шагнул в сторону выхода.
– Советую не покидать мостика, Хантер, так как вам был дан приказ от Капитана.
– Она не мой Капитан. – Хантер, все же, замер на полушаге.
– Ты на ее корабле. Она дала приказ. Тебе стоит подчиниться, если не хочешь встретиться с ее гневом. Она военный капитан и не простит тебе неподчинение.
Мужчина подумал пару мгновений, прежде чем медленно вернуться к сидению второго пилота, решая не возражать ИИ – в конце концов, она знала Серену гораздо лучше.
Серена лежала на кровати, туго сжавшись в комочек, прячась в своих покоях от всего и всех. Она пыталась заснуть, чтобы сбежать от вспышек изображений, мелькавших в ее разуме, которые заставляли ее дергаться и кривиться от боли, но ее неспокойный разум отказывал ей в забвении. Она чувствовала себя нервной и взбудораженной, пойманной в безумном круговороте воспоминаний, которые ее вынудили вернуть после стольких лет.