– Вы говорили, – Моргунов откинулся в кресле, ещё раз потеребил цепочку. – И пока ещё я вам верю. Но возможно, скоро я останусь в одиночестве… И буду вынужден согласиться с мнением Совета. Вы поняли, Артур?
– Да, мне всё ясно, – проговорил я, зацепив взглядом багровое от злости лицо Олега, его нервно подрагивающие губы, тут же добавил: – Модест, у полковника Громова есть предложение. Его разведчики нашли лагерь секты. И он хочет провести там зачистку.
– Это преждевременно, – Моргунов нахмурился, нервно подёргал цепочку. – Очень преждевременно. Всё, разговор окончен.
Он не простился, лишь голограмма замерцала и растаяла, как лёгкий туман под лучами яркого утреннего солнца.
– Ну, вот видишь, Олег. Моргунов – против.
– Твою мать, Артур, мне плевать, что он против! – прорычал Громов. – Я сам это сделаю! Без его благословения!
– Если сделаешь, будешь последним идиотом.
– Я понял.
Постоял мгновение, перекатывая желваки. Грудь вздымалась и опускалась. Но потом резко развернулся и, не прощаясь, вышел, обиженно хлопнув дверью.
После ухода Олега, я ещё долго сидел, погруженный в свои мысли. И лишь резкие трели дроздов – оповещение электронного дневника, вывели меня из ступора. Перед носом повис голоэкран с расписанием дел, где недвусмысленно демонстрировалось, что я должен быть на пути к телецентр, где предстояла очередная встреча с журналистами.
Я поставил флаэр на автопилот, включив максимальную скорость, которую позволял «свободный коридор». Между стоящими мрачными стенами башнями едва не задевая крыльями, проносились летательные аппараты всех форм и размеров – от имитации китов и дельфинов до спорткаров, ретромашин, выкрашенных в кислотные цвета – ярко-жёлтые, оранжевые, электрик. Одно сходство – из дюз двигателей вырывался поток голубого пламени. Система слежения умело разводила все летательные аппараты по невидимым для людей маршрутам.
Вот уже показался телецентр, похожий на связку труб церковного органа с изящно вырезанными балкончиками-студиями на разной высоте. Когда флаэр залетел на площадку, я выскочил и ринулся внутрь: опаздывать я не любил. Пройдя пункт контроля, где меня дотошно ярко-оранжевым лучом осветил с ног до головы сканер, я направился к телестудии, уже замечая на огромных экранах, встроенных в стены, собственную физиономию. Ведущий, с пафосом, завывая рассказывал мою биографию – традиция, которую стремились сохранить телевизионщики.