Застонав, девушка заставила себя вставь на ноги. Держась за ушибленный затылок, на котором вздулась огромная пульсирующая наэлектризованной болью шишка, она попятилась прочь от надвигающегося на неё страшного старика.
– … не уйдёшь, девочка, – внезапно услышала Элен, будто одним мановением избавляясь от забитой в уши ваты. – Отсюда нет выхода. Не сопротивляйся, и ты пострадаешь не больше, чем другие.
Элен отступала, зная, что позади неё нет ничего, за что можно было бы спрятаться и скоро она упрётся поясницей в подоконник. Но не будет же она сигать в окно! Вряд ли она станет целей, если упадёт на каменную брусчатку с высоты второго этажа!
– Смотри, что я припас для тебя, – добродушного улыбаясь, как факир, готовый показать заинтригованному ребёнку невероятный фокус, дворецкий продемонстрировал Элен свою левую руку. Она судорожно сглотнула, увидев зажатый в кулаке Шатнера наполненный какой-то мутной жидкостью шприц с угрожающе блестевшей хищной иглой. Всё это время он прятал за спиной шприц. Наверняка заправленный какой-то усыпляющей гадостью.
Всё понятно, дворецкий хочет усыпить её, а потом, беспомощную, сдать на руки лучшему другу этого семейства доктору Аткинсу! Элен затравленно огляделась. Ей хотелось плакать и выть во весь голос. Да что же это такое! За что с ней так? Неужели только из-за того, что она узнала о содержимой шкатулки Стефана? Да что же такого действительно опасного в этих каплях, раз из-за них её готовы запереть в психушке? Элен обливалась холодным потом, как заворожённая следя за шприцем в руке неспешно приближающегося дворецкого. Ведь её не просто хотят выгнать с работы, нет. Её хотя обездвижить и отдать в лапы этому страшному психу. В голове девушки не укладывалось, как такое вообще возможно. То, что происходило сейчас, казалось ожившим кошмаром, перебравшимся в реальность обретшим плоть страшным сном. Да такого просто не могло быть! Не с ней! Не в этой комнате и не в этом доме, где всего лишь этажом ниже в своих кроватках посапывают два очаровательных ребёнка, о которых она заботилась и которых всем сердцем полюбила! В доме, где взбесившийся дворецкий с молчаливого одобрения хозяев пытается сделать с ней воистину жуткие вещи.
Что же делать? Шатнер, несмотря на возраст, чудовищно силён и ей с ним ни за какие коврижки не справиться. Закричать? Позвать на помощь? Кого? Гиллроев, которые сами дали дворецкому добро на совершаемые им ужасные действия? Да и не могла она кричать. Её вопли наверняка разбудили бы детей. А меньше всего Элен хотела, чтобы они видели то, что сейчас происходит. Она не хотела, чтобы они видели её, взъерошенную, с мокрым от слёз лицом, и плескающимся в глазах диким ужасом, загоняемую в угол превратившимся в бездушного монстра дворецким. Нет, будь она проклята, но Том и Сью ни за что этого не увидят. Она не будет кричать. Даже если бы был малейший шанс, что кто-нибудь на улице из случайных припозднившихся прохожих или соседей услышит, что сейчас происходит за толстенными непроницаемыми стенами старинного особняка.