Главное в бою – дезориентировать противника. А потом уже действовать кардинально.
Я чувствовала зажатый между нашими телами ремень. Мои губы лихорадочно и жадно скользили по сомкнутым мужским губам. Пришлось воззвать к своему опыту, пустить в ход язык. Нырнула пальцами в короткие волосы на затылке, легко оцарапала кожу ногтями.
И да! Очень четко почувствовала тот момент, когда Ник вздрогнул и приоткрыл рот.
Я мысленно ликовала.
Один…. И я заскользила языком по его зубам.
Два…. И привстала на цыпочки, чтобы прижаться всем телом к широкой мужской груди.
Три.… И я едва слышно застонала, когда бедрами ощутила возбужденную плоть.
Надо признать, «малыш Ники» был совсем не маленьким.
Такс! Что там по плану? Ах, да!
Четыре…. И мое колено резко дернулось, встречаясь с тем самым «малышом Ником».
Брат шумно выдохнул, согнулся пополам, выронил ремень из рук.
– Никто не поднимет на меня руку, Никон! Ни ты, ни отец! – проорала я, сверля диким взглядом макушку парня.
– Дура ты, Саня, – пропыхтел Ник, выпрямляясь, но все еще держась руками за орган, пострадавший в неравном бою со мной. – Да я бы в жизни тебя не тронул!
– Тогда какого черта ты вот это все делаешь?! – проорала я.
– Да ты сама меня провоцируешь! – еще громче орал Ник.
– Я тебя не трогаю! Не лезу к тебе! – парировала я воинственно и дерзко.
– Тогда какого хрена целовала?!
Ник навис сверху. Пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в его глаза.
– Какая разница! Что хочу, то и делаю! – рявкнула я, теряя контроль над собой.
Ник выводил меня из себя. Бесил. Раздражал.
– Достала ты меня! – прокричал Ник, приблизившись настолько, что я могла с легкостью рассмотреть его ресницы.
Должно быть, ярость и гнев затопили мой мозг. В голове – ни единой разумной мысли. Я чувствовала себя настоящей дурой в обществе вундеркиндов.
А потому следующий мой поступок не поддавался никакому анализу.
Несколько сантиметром отделяли меня от сводного брата.
И один удар сердца.
Сама не поняла, как это произошло. Но уже в следующее мгновение поцелуй повторился.
На этот раз мне не пришлось ждать, когда губы Ника приоткроются. Мой стон затерялся в жадном, алчном танце влажного языка.
Мои пальцы вцепились в рубашку на широких плечах, а сердце замерло.
Этот поцелуй не шел в сравнение с теми, что были раньше. Никто не целовал меня с такой жадностью и страстью.