За неделю, что шёл снег, туча не сдвинулась ни на сантиметр. Снег продолжал идти, он не знал усталости. Как будто кто-то решил заморозить время и заточить этот мир в ледяную ловушку.
Вместе со снегом, начались перемены. Не сразу, постепенно, но они ощущались все сильнее. Сначала исчезли привычные запахи, притупились звуки, будто сама реальность начала подстраиваться под эту застывшую, снежную картину. А потом начались изменения в людях.
Сменились все работники администрации от полковника до мелких подчиненных. Будто кто-то стер их из истории и заменил безликими марионетками, словно вырезанными из льда. Новые лица не выражали никаких эмоций, их движения были механическими, а голоса лишены интонаций. Они выполняли свои обязанности, но в их действиях не было ни сочувствия, ни жестокости – лишь пустая формальность. Это пугало больше, чем крики и угрозы прежних надзирателей. Это означало, что что-то фундаментальное изменилось, и никто не понимал, что именно.
Сменились даже медработники, учителя, кладовщики. Все! Лица новых сотрудников были незнакомыми, их взгляд был пустым, а движения – механическими. Они не задавали вопросов, не проявляли интереса к заключённым, словно те были не более чем серыми тенями в этом заснеженном аду.
Медики молча выдавали лекарства, учителя читали лекции, не обращая внимания на пустые взгляды слушателей, кладовщики отпускали продукты, не замечая ни голода, ни нужды. Колония превратилась в бездушный механизм, где каждый винтик выполнял свою функцию и не понимал, зачем и для чего.
Старые порядки, казалось, ушли вместе со старыми лицами. Жестокость, коррупция, хоть какая-то предсказуемость – все исчезло, оставив место леденящей пустоте. В воздухе витала атмосфера тревоги и неопределенности. Тревоги, которая медленно, но верно проникала в души заключенных, заставляла забыть о прежних обидах и объединяться перед лицом неведомой угрозы. Неопределенности, которая стирала границы между добром и злом, надеждой и отчаянием, превращала жизнь в сюрреалистический кошмар, где ничто не имело прежнего значения. Каждый день, каждый час приносил новые странности, новые загадки, которые никто не мог разгадать. А снег продолжал падать.
Шёл один лейтенант в столовую, а ему навстречу выходит заключенный. Лейтенант, молодой парень, чье лицо ещё не успело закостенеть от суровых будней, нервно оглядывался по сторонам, будто ожидал нападения. Его фуражка сидела криво, а взгляд метался и выискивал хоть что-то знакомое в этом странном мире. Он уже заметил перемены, чувствовал их в костях. И эта встреча, в сумраке коридора, когда снег глухо барабанил по крыше, казалась ему предзнаменованием беды.