– Так уже неделю в ремонте! По графику…
Пригладив светлую челку, следователь добрался до трупа.
– Ага, ага… вот, значит, как… А что, звезда эта…
– После смерти или до – покуда неясно.
– Ясненько… Личность уже установили?
– Установим. Пока ясно, что местная. Свидетели говорят.
– Свидетели… ага, ага… А где они?
– Да вон, под березой.
– А, пареньки эти… Ладно, поговорю… А платье, вещи?
– Не нашли пока.
– Ага, ага…
На том берегу из зарослей показался участковый Дорожкин. Сняв фуражку, замахал рукой – река в этом месте была узкая, метров пятнадцать-двадцать в ширину.
– Игнат, тут плот! И пятна на нем подозрительные…
– Плот?
Следователь тоже заинтересовался:
– Плот? Что за плот? Ладно, поглядим… А что, думаете, ее тут и притопили?
– Могло и течением принести. – Ревякин указал рукой. – Во-он оттуда. Где участковый стоит.
– И где плот! – потер руки Пенкин. – Надо бы взглянуть на этот плотик.
– Так я скажу Дорожкину…
– Нет-нет, я там посмотрю, на месте… Вплавь!
– Не надо вплавь, Сергей Петрович! – сказал участковый. – Тут, чуть выше, – брод.
– Ну, брод так брод – еще лучше. Показывай где…
Тянск – Озерск, июнь 1968 г.
И. о. районного прокурора, младший советник юстиции (майорская большая звезда) Владимир Андреевич Алтуфьев, встав с кресла, потянулся и, задернув от солнца штору, искоса посмотрел на портрет Владимира Ильича Ленина, висевший позади стола, прямо над сейфом.
– Что, Владимир Ильич, щуритесь? Жарко? И мне жарко. Интересно, когда Пенкин позвонит? Или там телефонов нет? Ладно, подождем… А вообще странное дело… странное… Интересно, что там Пенкин нароет? Или Игнат уже нарыл? Нет, ну надо же – звезду вырезали! Фашисты недобитые, что ли? Может, и впрямь дело-то в КГБ передать? Ага… кабы они взяли! Скажут, сперва сами проверьте…
Алтуфьев специально отправился на обед пораньше, предупредил секретаря Ниночку: если Пенкин позвонит, так все точно запомнить, что он скажет, а еще лучше – записать, слово в слово.
– Да уж вы не беспокойтесь, Владимир Андреевич! – Ниночка оторвалась от зеркальца и мило улыбнулась шефу.
– Да я и не беспокоюсь в общем-то, – улыбнулся в ответ Алтуфьев, поправив перед зеркалом воротник щегольской белой рубашки.
Он и впрямь не беспокоился: секретарь, несмотря на весь свой несолидный внешний вид (ногти, вызывающую помаду и выстроенные на голове «вавилоны»), дело свое знала, иначе б на должности не удержалась. Все ж прокуратура, а не какая-нибудь там шарашкина контора.