Вероника вспыхнула, но стерпела. Посмотрела в сторону – в окно, за которым вдоль мощеной дорожки тянулся ряд стриженых туй, очень похожих на зеленые новогодние свечки. Там стоял микроавтобус, из которого узбеки в синих спецовках выносили софиты и стеновые панели со шпоном мореного дуба.
Евгений Аркадьевич еще раз налил виски на треть стакана, но на этот раз не стал добавлять, и также выпил одним глотком.
– У тебя ведь дела на сегодня запланированы, – напомнила Вероника.
– Нет никаких дел, – махнул рукой Сорин. – И не было: надоело все!
Гончаров въехал в город и почти сразу попал в пробку. Он взял телефон и набрал номер профессора Дроздова.
И, когда тот ответил, поинтересовался:
– Не отвлекаю?
– Нет, конечно. У меня тут только что заседание академической комиссии состоялось. Так устал слушать всякую чушь, захотелось пообщаться с умным человеком. И как раз от тебя звонок прилетел. Как там Леночка?
– С ней все нормально. А я как раз захотел спросить. Вы женились на ее маме, а потом выяснилось, что у нее онкология, и она моталась по больницам…
– Все не так было, – перебил его Дроздов. – Сначала у нее определили онкологию, а потом уж я на ней женился. Забрал ее с дочкой и привез к себе.
– А не помните, кто у вас тогда был в соседях на площадке?
– Те же, что и сейчас… Хотя нет. Там жила еще одна дамочка с дочкой… Если честно, то дамочка была вдовой и порой весьма бесцеремонно подкатывала ко мне. А потом, когда я женился, та женщина при встречах перестала хватать меня за рукав. Мама Леночки и в самом деле скиталась по больницам. И тогда к Лене приходила поиграть дочка той соседки.
– Как звали ту девочку?
– Ей-богу, не помню… Я и дамочку ту забыл как звали: то ли Марина, то ли Мария…
– А дочку – Вероника?
– Вполне может быть… Хотя я не уверен. Может быть, и Вероника, а может, и Вера. Помню, что Леночке было лет восемь, а соседской девочке двенадцать-тринадцать. Но уже тогда чувствовалось, что из нее вырастет красивая женщина. Мать у нее была тоже ничего, но выпивала, к сожалению.
– Фамилию соседей не помните?
– Откуда ж? Хотя погодите! Какая-то эстонская у них фамилия… Женщина та была эстонкой. Точно, она была блондинкой и эстонкой… А девочка – темненькая, вероятно, отец ее был брюнетом. Но я того соседа, то есть ее отца, не помню вовсе. А ты у Леночки спроси, у нее ведь великолепная память…