А он все думал, как бы это за волю восстать, и снова перечитывал: «Усмирять это восстание за свободу – все равно что запрещать слово божие». Все равно, стало быть, что против бога пойти. Значит, только бы восстание поднять. Да как его поднять одному? Запорют – и все.
И вдруг теперь этот бродяга… Вот оно, восстание-то! Это не то, что он – сбежал да и все. Это уж настоящее восстание. Про такое как раз и Лютер, верно, говорит. За свободу – за волю то есть. Против такого восстания идти – все равно, что против бога. Точно знал наперед Лютер, что тут, на русской земле, такое восстание поднимется. И поднял его сам истинный царь против своей неверной жены и против вельмож, которые весь народ в неволе держали.
Голова у Акима чуть не лопнула. Столько всяких дум в ней забродило. Всю ночь глаз он не сомкнул, только под утро немного забылся.
И вдруг – бом, бом, бом! – над самым ухом. Вскочил. Звонят точно на пожар. На работу разве так звонят? Да и рано. Выглянул в окошко дыму не видно. Подвязал скорее пояс, вышел во двор, зачерпнул ковшом из бочки, плеснул раз-другой на лицо, обтерся подолом рубашки и вернулся назад – шапку взять.
Захар на лавке приладился кое-как между двумя рогульками, под изголовье армяк засунул, чтоб не западала голова, и спал себе.
«Поспеет, – подумал Аким, – на работу-то еще рано».
Он взял шапку, краюху хлеба и пошел.
Из всех изб выскакивали рабочие, поглядывали вверх – не видать ли дыму – и шагали к конторе.
Рабочий поселок растянулся почти от самой заводской стены и до канала, пересекавшего весь завод. Канал-то, по правде сказать, был не канал, а речка, по имени Тора; вытекала она из пруда выше завода и впадала верст за двенадцать от завода в реку Белую. У самой заводской стены была устроена плотина, так что речка в целый пруд разлилась, а дальше самую речку, ту ее часть, что протекала через заводскую землю, выпрямили и забрали в деревянные берега, – вот она и стала здесь больше похожа не на реку, а на канал.
Через канал были перекинуты мостики, так как все заводские мастерские и контора и управительская усадьба были на одном берегу Торы, а рабочий поселок на другом.
В это утро перед мостиком из поселка сгрудилась целая толпа рабочих. Сразу всем не перейти.
Аким тоже остановился. Хотел было показать рабочим царский указ, даже руку сунул, за пазуху, да отдумал – злые все со сна, ругаются.