Хотел было подняться, – ну вот точно приклеили и к полу и к стене – не двинуться. Только шею разогнул и руками пошевелал, а сам словно каменный, и ноги как чужие торчат.
Прислушался. Не начинает еще работать завод. Колокол не звонил, да и молоты не грохают. А все-таки шумит что-то не вода, нет, шаркает точно, а что – непонять. Близко где-то, а глухо. Шаркаст, шаркает. Что такое?
Загремел замок. Писчик, верно. Нет, прямо к его двери подошли, отодвинули задвижку. Дверь приоткрылась, и из щели высунулась безусая, скуластая голова Власова с громадными, торчащими ушами. Щурит белесые глаза, не видит со свету, смотрит поверху. И вдруг глаза у него стали круглые. Рот раскрылся.
– Господи Сусе, – шепчет, – неужто сбежал?.. Убьет ведь управитель.
Шагнул раз и прямо на колодку наткнулся. Посмотрел вниз, увидал на полу Акима и заругался.
– Ты чего ж это, долгогривый, притаился? Ну, вставай, чего расселся? Готово все, за тобой дело.
Акиму так в голову и ударило – пот проступил. Готово! Неужто вешать будут?
Он завозился на полу, схватился рукой за кадушку, а встать не может.
Тут Власов ухватил его за шиворот, стал поднимать на ноги. Аким уперся рукой о кадушку, – а ноги не согнешь – колодка не дает.
– Ты чего? Смеяться надо мной вздумал! – закричал Власов. – Вставай, говорю!
– Не могу я, – пробормотал Аким.
– И чего ты на полу расселся, дурень? – сердился Власов. – Возись тут с тобой… Эй, Никанорыч! – окликнул он. – Поди, сделай милость. Подсоби.
Писчик, тощий, в длинном казакине, с подвязанной щекой, просунулся в дверь.
– Какое будет ваше приказание, Ксенофонт Ермилыч?
– Да вот долгогривый плюхнулся, да и завяз, – подсоби выволочь. Теснота, главное… не протиснешься… Ну… ну… за плечо… А ты ногами-то… ну… Вот дьявол. Взопрел весь… В чем душа, а…
Наконец Акима кое-как подняли и выволокли в контору, но ноги у него подгибались, и он валился, точно пьяный.
– Да ты что! – заорал Власов. – На руках тебя, что ли?
– Не приспособился, – виновато пробормотал Аким.
Он попробовал шагнуть. Колодка была длинная, дырки для ног не очень тесные, – передвигать можно бы то одной, то другой ногой, да затекли сильно ноги.
Аким ухватился за стол и стал переминаться то на одну, то на другую ногу. Ну, кажется, стоят теперь крепко и двигать ими можно.
– Ну, пошли! – крикнул приказчик.