, бедный, но заносчивый учёный и ещё несколько человек, включая меня. Гости болтали и спорили между собой, как одна большая, но не самая дружная семья. Я молча за ними наблюдала, жуя сваренные на пару корни с корой и представляя, будто ем нечто совершенно другое. Стараясь не обращать внимание на жёсткие волокна и горький вкус, я вызывала в памяти нежные облака белого риса в насыщенном костном бульоне, острые и хрустящие маринованные овощи, сладкое травяное желе, тающее во рту. Но в конце концов воображение меня подвело, и я решила отвлечься от грубой пищи на разговор в другом углу двора.
– Вот что нам известно,– говорил старый солдат, пока Вонсик думал над своим ходом в чанги. – Первая жертва – чиновник Им. Его нашли в переулке с пробитой головой.
Вокруг них собрались другие гости, и один уверенно произнёс:
– Зуб даю, это кузнец. Пробил череп молотком. Может, Пондоль – наш убийца. Он работает как зверь, я сам видел.
– Ну-ну, ты на него всё вешаешь только потому, что твоя дочь тайно вышла замуж за его сына? – осуждающе произнёс другой. – Осторожнее со словами, старик. Всем хочется получить награду, но ставить под угрозу жизни невинных из-за этого нельзя.
– А кто сказал, что он невиновен?!
Все тут же начали над ним насмехаться и ворчать, а солдат продолжил:
– Рядом с чиновником лежал цветок, но никакого послания не было, только одежды измазаны в крови. А кровавые надписи с перечислением преступлений вана стали появляться, начиная со второй жертвы.
Я фыркнула себе под нос, пытаясь разжевать древесную кору. Убийце придётся ещё уйму человек перерезать, чтобы расписать все грехи нашего вана.
– Двенадцатая жертва – юный Пэк, – продолжал тем временем старый солдат. – Сын близкого советника вана. У него в руке лежал цветок, но вместо осуждения деяний Ёнсан-гуна кровавая надпись несла в себе некий посыл… И Пэка сначала морили голодом, так что он ссохся как вяленая рыба, и лишь затем убили. Всё это обсуждали на публичном совещании следователей…
Вонсик кивнул.
– Твой ход.
Солдат подался вперёд, изучая доску. Зрители, окружённые облаком табачного дыма, тут же принялись давать ему советы.
Я перевела взгляд на свою миску, раздумывая над тем, что мне удалось подслушать. Первому чиновнику пробили череп. Двенадцатого мучили голодом, потом зарезали. Я уткнулась лбом в ладони. Голова у меня кипела.