Закончив с питьем, я облачился в бежевые джинсы и раритетную тишку с принтом группы Ramones, которую как-то урвал в магазинчике в Питере во время одной из своих командировок. Я глянул на свое отражение в чуть треснутом зеркале прихожей, после чего покинул пределы своей конуры.
Выходя из подъезда, я увидел Асима, местного гопника, с косяком в зубах в компании какого-то незнакомого подозрительного типа, коих тут пруд пруди, поздоровался с ним и пошел дальше. Он проводил меня своим невидящим стеклянным взглядом, что немудрено; говорили, что у него водится самая забористая шмаль в округе. Он и его дружки весь день били в баклуши, нигде толком не работали и дымили как паровоз, я же каждый раз, завидя их, удивлялся тому, откуда они с такой легкостью достают деньжат на траву. Такой у меня тут environment, своеобразный, как видите. У меня, кстати, по соседству тут еще есть алкаши и несколько вышедших в тираж представительниц древнейшей профессии. Есть еще и журналист, аферист и вымогатель, тоже по роду деятельности мало от них отличающийся. Такая вот сборная солянка.
Очутившись на улице, я попал в милосердные объятия ночи, и с каждым пройденным метром, шаг за шагом, подобно батискафу, погружался в ее бездонные глубины. Пройдя около сотни метров по полупустой улице, я свернул направо в сторону плохо заасфальтированного пустыря, бескрайние просторы которого я собирался бороздить. Я все шел и шел, начисто потеряв представление о ходе времени; возможно, прошел уже час с небольшим. Моя личность, мое представление о ней, да и весь мир вокруг – все это стало таким неважным и незначительным, что, осознав это, я впервые за долгое время ощутил легкость, такую ребяческую и беззаботную, что мне ни в какую не хотелось с ней расставаться. Уж лучше эта ночь поглотит меня с потрохами, подобно прожорливой акуле, обнажив свои злобные клыки. Я хотел бы исчезнуть, причем исчезнуть окончательно и безапелляционно – просто взять и незаметно проскользнуть из темноты этой ночи во тьму небытия. Вот чего я жаждал.
Ночью у многих случаются прозрения; помню, об одном таком случае во «Внутреннем опыте» писал Батай. Вот уж кто реальная Глыба, наравне с Хайдеггером. Все эти камю и сартры и рядом не стояли. Вообще, если бы эти слащавые французики-лягушатники сделали правильные выводы из философии Хайдеггера, а не опошлили бы ее, то все мы с вами жили бы в совершенно ином, куда более лучшем мире, если на то пошло. Впрочем, хватит на сегодня философии, черт с ней. Побреду-ка я обратно домой – мне завтра с утра рано вставать. Впереди снова рабочие будни.