, которая непосредственно связана с нашими воспоминаниями. Андерсон называет это явление персональным резонансом, сравнивая с камертоном, который может резонировать с другими только в том случае, если структура, формат и размер будут схожими. «Персональный резонанс делает доступным сознанию человека сравнительно небольшое число «образов» из скрытой голографической структуры Вселенной, – пишет Андерсон. – Таким образом, когда много веков назад просветлённые достигли этого единства сознания, они не додумались до теории относительности, поскольку не изучали физику в том контексте, в каком её изучал Эйнштейн».
Погружение в изменённое состояние сознания пережил и сам Один при своей шаманской инициации. Он пребывал а пространстве коллективного бессознательного, опираясь на ветви Иггдрасиль [РчВс.СЭ]:
138 «Знаю, висел я
В ветвях на ветру
Девять долгих ночей,
Пронзённый копьём,
Посвящённый Одину,
В жертву себе же,
На дереве том,
Чьи корни сокрыты
В недрах неведомых».
Такой процесс инициации, включающий «умирание» (в случае Одина – посредством повешения с одновременным поражения копьём), духовные видения и переживания (в случае Одина – вис на ветру, будучи пригвождённым к древу познания), и последующее «воскресение» в новом качестве, является продуктом широко распространённых медитативных практик. Эти методы широко практикуются в Даосизме и Дзен. Широкую известность получил подвиг 28-го патриарха буддизма Бодхидхармы, прибывшего в VI в. в Китай из Индии и перевернувшего мир Северного Шаолиньсы. Как сообщает [Дцн], Бодхидхарма, изначально не понятый монахами Северного монастыря Шаолинь, «удалился в горную пещеру, расположенную недалеко от монастыря. Там, обратившись лицом к стене, он провёл в сидячей медитации (цзочань) почти девять лет, а по некоторым хроникам, и все десять». После этого он заслуженно стал наставником монастыря. Воодушевлённые этим подвигом, «шаолиньские монахи, отвлекшись от бессмысленного заучивания и рецитации сутр, … занялись «безмолвным созерцанием перед стеной», вскармливали ци, умиротворяли сердца и таким образом шли по пути достижения сатори». Но важно не это, а схожесть сюжета с инициацией Одина: те же девять, правда не «ночей», но лет, и подвиг полного отчуждения от реальности посредством изменённого состояния сознания, достигаемого в медитации. То общее, что характерно для всех шаманских инициаций приведено в [Трч]: «В инициации как бы умирает «ветхий человек» и воскресает обновленная и укрепленная личность «нового человека», «сверхчеловека» архаического общества … Он переживает умирание и смерть; он представляет, как его тело расчленяют на части, извлекают внутренние органы и развешивают их на крюках. Потом их варят и выделывают заново. В то время как тело шамана лежит расчлененным или варится в котле, приобретая новые сакральные качества, отделенную от тела