Геннадий Павлович встал, а потом, словно спохватившись, указал на плоскую белую коробочку.
– Тут ваш новый телефон, Виктор Иванович привёз. Вашу сим-карту восстановили, она уже тут, а прежний телефон не подлежит восстановлению.
– Спасибо, Геннадий Павлович.
– Надеюсь, вы сможете поужинать? Ужин принесут через час.
– Постараюсь, – я вновь изобразила улыбку.
– Если что-то понадобится, кнопка вызова на стене, в изголовье вашей кровати.
Я кивнула. Разговаривать мне больше не хотелось. Надеюсь, Виктор Иванович всё же не нагрянет сегодня.
Достав из коробки айфон, я первым делом зашла на сайт университета. Конечно, я уже была готова к тому, что там увижу, и всё-таки к горлу в который уже раз подступил тяжёлый ком.
«Отечественная наука понесла невосполнимую утрату…»
«Памяти коллеги…»
И всюду мои портреты с ленточкой в углу. Подробности трагедии, биография, воспоминания коллег…
– Чёрт, а кто же теперь станет заведующим кафедрой?! – произнесла я вслух и встрепенулась. – Неужели назначат Воробьёва? Нет, только не это! Надо сказать им, чтобы назначили Лядову!
Среди контактов в айфоне не оказалось ни одного знакомого, и я нашла номера рабочих телефонов на сайте. Так, ректорат…
Резко опомнившись, я сбросила звонок. Кто меня станет слушать? А вот дорогу прямиком в психушку я себе проложу на раз-два! Надо подумать и поступить хитрее. Однако допустить, чтобы на моё место назначили Воробьёва, я не могу. Уверена: с кандидатской у него дело нечисто, потому и вылез вон из кожи, чтобы успеть защититься, пока я была в длительной командировке.
Осторожно встав с кровати, я поковыляла в туалет. Смотреть в зеркало в умывальной специально не стала, пошла к большому, висящему в палате на стене.
Из зеркала на меня смотрела довольно высокая молодая блондинка с огромными зелёными глазами, красивыми скулами, аккуратным носом и ярким пухлым ртом. Слава всевышнему, никаких следов пластики, красота естественная.
Длинные ноги, тонкая талия и высокая грудь. Густые светлые волосы спадают чуть ниже пояса. Даже если тонированные, то самую малость, мягкие, не пережжённые.
Да уж. Могла ли я себе представить нечто подобное? Ведь всю сознательную жизнь я видела в зеркале невысокую, немного коренастую женщину с неправильными чертами лица и неопределенного цвета короткой шевелюрой. Единственное, что сохранилось от меня прежней, – цвет глаз.