За последние двадцать лет он пропутешествовал со мной по всему континенту, переезжая из штата в штат, из квартиры в квартиру, неизменно оставаясь первой вещью, для которой я находила место, когда от порога отъезжал грузовик компании-перевозчика. Он жил под кроватями и у задних стенок шкафов; я всегда инстинктивно старалась защитить его. Припрятать. Каждый год этот сундучок становился чуть легче.
Теперь внутри остались только три предмета.
То, чего я всегда страшилась, случилось вечером в среду. Я смотрела, как Джейми играет в «Варкрафт». Мне нравилось наблюдать, как брат играет в компьютерные игры; так мое присутствие меньше всего его напрягало. Я могла долго быть рядом, смотреть на сосредоточенно наклоненную темноволосую голову, ощущать его концентрацию, подобную лазерному лучу, обонять успокаивающий мальчишеский запах, и он не гнал меня прочь. Он сражался с бандой орков, вооруженных широкими мечами, в то время как корявенько прорисованные цифровые овечки наблюдали за битвой с краев экрана. Джейми веселил меня, кликая по овечке, чтобы заставить ее проговорить «Баа-ран ты!». Потом еще раз кликал по ней, чтобы она взорвалась. Отец зашел в комнату и сказал, что мы должны подняться на второй этаж.
У Джейми был несохраненный опыт, и он не хотел прекращать игру.
– Еще минутку, – ответил он, замахиваясь на очередного пиксельного орка.
Отец мягко взял его за руку.
– Идем, – повторил он, произнося плавные, округлые гласные со своим британским акцентом, несколько поистершимся после более чем двадцати лет жизни в Калифорнии.
– Да подожди же ты!.. – и Джейми вывернулся, дернув плечом.
После того как брат сохранил игру, мы пошли вслед за отцом вверх по застеленной серым ковролином лестнице в мамину спальню. Я не сразу осознала увиденное, хотя представляла это много раз.
Она лежала все там же, где лежала не один месяц, на больничной койке, которую мы установили в ее комнате. Дождь барабанил в окна. Я медленно вытянула вперед руку. Я не испугалась, но более подходящего слова, чем испуг, не подберу. Прикоснуться к ней сейчас значило прикоснуться к тайне. Она еще не была холодной, хотя источник тепла исчез. Оставшееся было эхом, отзвуком. Словно воспоминание об ожоге. Я посмотрела на Джейми, и меня словно ударили под дых. Он опустился на колени перед койкой и, протянув руки, стал касаться разных частей ее тела – ноги́, руки́, щеки́ – словно что-то искал. Потом мягко оттянул кверху одно ее веко.