Самый сильный оборотень из всех семи кланов. Самый умный и хитрый. Вожак, князь, Альфа.
Легко подняв меня на руки, заносит в парную. Усаживает на печь, давая возможность мне согреться и унять колотившую меня дрожь. Запоздавшая реакция организма на стресс.
Брен бережно моет тело, а я засыпаю в его руках. Просыпаюсь от того, что он намыливает мне волосы. Осторожно ополаскивает, чтобы не запутать.
Вся эта нежность не сочетается с грозным Альфой и слегка настораживает меня.
Брен заматывает меня в полотенце и, одевшись сам, несёт на руках через весь двор в терем. Теперь все видят, что бывшая княжна стала наложницей Альфы.
Он укладывает меня на кровать, поворачивается и уходит. Я хватаю оборотня за руку.
– Я хотела этого, – шепчу я, а он заинтересованно обернулся, – чтобы он убил меня. Очень хотела. Специально провоцировала.
Впервые я увидела, как удивлённо ползут вверх брови Брена.
– Лучше смерть, чем жизнь в рабстве, – произношу я, а оборотень становится мрачнее ночи.
Мы выезжаем на рассвете. Небольшой обоз с данью состоит всего лишь из пяти кибиток. Нам с Младой выделили отдельную повозку посередине. Вещей немного, и Млада уже загрузила большую часть, а теперь обустраивается для комфортной езды.
Я опёрлась спиной о свою кибитку и наблюдаю, как Брен чётко раздаёт указания своим воинам. Каждый из них на своём месте.
Отец выходит проводить Альфу. В мою сторону даже не смотрит. У меня опускаются плечи, потеют ладошки, я рваными движениями вытираю их о юбку. В груди нарастает такая боль, что того и гляди разорвёт.
Он стоит и что-то сосредоточено говорит Брену. Я пытаюсь поймать его взгляд, но отец старательно не смотрит в мою сторону.
Борюсь с желанием разрыдаться от щемящего чувства одиночества.
Фыркнуть бы «Не больно-то и хотелось», но хотелось, очень хотелось. Он же мой отец, я люблю его несмотря ни на что. А он лишь подчёркивает, что такое ничтожество, как я, недостойно называться его дочерью.
Но всего день назад я была его любимицей, и от этого становится совсем тошно.
– Верея, – слышу я голос из кибитки, – поди сюды.
Я ныряю в крытую повозку и попадаю в ласковые объятия нянюшки. Она меня не забыла, не шарахается, как от чумной. Пришла попрощаться. Горло сдавливает спазмом похуже, чем стальные пальцы Святозара.