– У нас сегодня джекпот! – сказал один, расплывшись в улыбке. – Сразу две! Мы можем поделить их на четверых, Никола! – говоривший явно возбужден и предвкушает это.
– Либо вы убираетесь отсюда, – говорю я так смело, как только могу, но в глубине души понимаю, что справиться с четырьмя здоровыми парнями у меня вряд ли получится, – либо я пущу каждому из вас стрелу в тот орган, которым вы хотели сейчас воспользоваться! – пока говорила, лук уже не за моей спиной, а стрела нацелена на бандитов.
– У нас горячая штучка, Мартино, слыхал? – и по тихому переулку эхом раздается гогот четверых парней, который давит мне на барабанные перепонки. – Ты хочешь сначала поиграть? О, так это мы с удовольствием устроим, а то уже, по правде говоря, задолбали слезы этих тупых шлюх и мольба о пощаде, – глумится один из них: – «О боже, отпустите, я ничего не скажу, о боже, не убивайте, пожалуйста!» – кривляясь, повторяет он слова девушек, передразнивает он жертв.
– Вы омерзительны, – говорю я и запускаю стрелу в одного из мародеров. – Беги! – мой голос срывается на крик, и растерянная мать, секунду подумав, прижимает ребенка к груди и устремляется из переулка.
Сейчас я молюсь Господу Богу и благодарю его за то, что с раннего детства занималась стрельбой из лука и всегда была уверена в своей меткости. Стрела летит прямо в одного из подонков. Всю улицу оглушает его вопль, а через секунду он бранится и сыпет проклятьями, держась за ногу. Оставшаяся троица с грозным рыком устремляется ко мне, пытаясь схватить, но я двигаюсь быстрее. Целюсь во второго, и в этот миг меня накрывает гнев: за отца, за беззащитную девушку с ребенком, за Алессию, за всех невинных людей и женщин, над которыми они надругались. Я стреляю прямо в грудь одному из гадов. Он заваливается на бок, держась руками за конец стрелы, уголки его губ вздрагивают, будто в улыбке, изо рта вытекает струйка алой крови. Отличный выстрел! Подонки орут, в их глазах ненависть и гнев.
Мне конец. Вот так закончится моя жизнь? Нужно бежать, пока есть силы, возможность и время. Вдруг я ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд, кто-то, к кому я стою спиной, смотрит на меня. Но почему не выходит помочь?! Или это очередной мародер? Резко обернувшись в сторону темного переулка, я успеваю увидеть силуэт. Незнакомец, который наблюдал за нашим сражением все это время, скрылся в сумерках ночной улицы. Недолго думая, я перекидываю лук на спину и устремляюсь прочь, оставив подонков с их гневом за спиной. Ноги несут меня так быстро, что сердце выскакивает из груди. Но останавливаться нельзя, я не могу, иначе меня убьют, но смерть будет не быстрой, как была у одного из этих парней, а мучительной. Кровь пульсирует, ноги наливаются тяжестью, а руки трясутся, но я продолжаю бежать, кручусь в переулках, пытаясь запутать преследователей. Спустя несколько минут, которые казались мучительными часами, я оказываюсь на своей родной улице. Устало выдохнув, на трясущихся ногах направляюсь в сторону дома. Я очень не хотела бы встречаться сейчас с кем-либо, но, видимо, у судьбы на этот счет совершенно другие планы. В гостиной на диване сидит все семейство, угрюмо наблюдая за мной и моими трясущимися конечностями.