–Ладно, давай. Только не очень долго, а то у меня хозяйка очень строгая. Может и из квартиры выставить.
–А ты в отдельной квартире живешь?– с уважением спросила Галя.
–На кухне, на раскладушке,– пояснила Люба.
Они подошли к «Гастроному», прошли в отдел по продаже спиртных напитков, Галя выбрала самое дешевое вино, затем они взяли два плавленых сырка, сто грамм колбасы и батон.
–Пировать, так пировать,– подвела итог Галя,– пошли ко мне, а то душа горит.
Галя жила одна в большой комнате, расположенной в огромной коммунальной квартире, в которой проживало такое невероятное количество людей, что многие даже не знали друг друга в лицо. Поэтому, когда девушки появились на кухне, чтобы вскипятить воду, никто на них даже не обратил внимания. В бедно обставленной Галиной комнате стояла огромная двуспальная никелированная кровать, старый продавленный диван, покрытый ватным одеялом и фанерный шкаф для одежды. Около обеденного стола сиротливо приютились два шатких венских стула. На стене висели портреты актеров, вырезанные из журналов.
–Вот мой дворец!– скептическим тоном пояснила Галя,– прошу любить и жаловать.
–У меня и такого нет,– оглядывая жилище, призналась Люба,– у меня не хозяйка, а фельдфебель в юбке. Домой во время приходи, никого в дом не приводи, пыль языком лижи и так далее.
–Нафига тебе такое счастье?– спросила Галя, расставляя на столе тарелки, граненые стаканы и алюминиевые вилки,– переходи ко мне жить. Места на двоих предостаточно. Платить будем квартплату поровну. На двоих вообще не попахнет. Уборка комнаты и места общего пользования в квартире поровну. Приходи когда захочешь. Идет?
–Идет то, идет,– согласилась Люба,– да обижать Зою как-то неловко. Она мне все-таки помогла.
–Себе она помогла,– пояснила Галя,– если у них не наберется необходимое количество учащихся, то преподавателей сократят. Вот она за свою шкуру и побеспокоилась. Сама лично привела.
–Ну, это зря ты так,– заступилась за Зою Яковлевну Люба,– она хороший человек, хоть и строгая.
–Ладно, черт с ней,– отмахнулась Галя, разливая вино в стаканы,– я тебе предложила. Ты сама решай.
Девушки выпили, расслабились и долго рассказывали друг другу о своей нелегкой жизни. Родители Гали были репрессированы, и она ничего о них не знала, а в анкете писала, что пропали без вести. А Люба заплетающимся языком сообщила подруге, что отца она вообще никогда не видела, а мать для нее вообще чужой человек.