Тогда Петя то и дело, что предавался мечтам. Многое рассказывал. О многом рассуждал. Мог показать на какое-то место и неожиданно рассказать его историю. Без конца рассказывал об арт-объектах. Кто их создавал, с какой целью. А порой и мог указать на что-то и сказать, что он сделал бы это или то, или эдак…
Даня всегда слушал с восхищением. Задавался вопросом, как можно столько помнить и знать. Впитывал это и казалось, что сам становился и умнее, и духом сильнее. Порой Пете даже казалось, что в Даниле он нашёл не просто друга, а брата.
Теперь же…
Что теперь можно было обсудить с ним из вечного? – теперь уже задавался вопросом Петя.
Это раздражало его. Друг стал воплощением меркантильности. Стал в точности как те, от кого Петя бежал сломя голову.
Понял он это давно.
Раньше, когда Петя мало что из себя представлял, – хотя по мнению бывшей с тех пор мало что изменилось, – они с Данилом работали вместе и были не разлей вода.
Это было удивительное время, полное сюрпризов и счастливых моментов.
Сколько раз они напивались на работе. Сколько раз им приходилось решать конфликты то с начальством, то с клиентами. Сколько раз они после работы шли и надирались в щи. Или наоборот не надирались, а собирали компанию коллег и друзей и весьма культурно проводили время. Такое тоже бывало, к их общему удивлению.
А что на корпоративах творилось! О таком лучше и не вспоминать. Но чтобы оценить масштаб происходящего на них, достаточно понимать, что на следующий день возникали бурные споры вокруг утверждения: «Всё что было на корпоративе, остаётся на корпоративе».
Все возносят это правило до уровня святой заповеди. Но именно так оно становится оправданием для некоторых за поступки, которые обычно оправдать нельзя. И поэтому же другие заявляли, что это бред.
Но это была работа, с которой все хотели уйти. Но держались за деньги. И за коллектив.
В такие моменты чувствуешь себя Фемидой. Вот ты держишь весы. На одной стороне были коллектив и зарплата. На другой – растущее недовольство количеством работы и деятельностью начальства. Другая же рука держала меч в ожидании, когда же весы перевесят и можно будет разрубить эту цепь, держащую тебя на привязи на работе.
У Данила рука с мечом всегда была высоко вверх занесена. Он держал его так, как Статуя Свободы держит факел. И в другой руке уже давно были не весы, а крепко прижатое к себе заявление на увольнение.