Петя вздрогнул.
Соскочил с места.
Стал оглядываться по сторонам.
Он не сразу понял, что происходит. Хотя вроде как всё это время сам ждал этого момента. А когда осознал, начал суетливо рыться в собственном бардаке.
Выглядело это как беспорядочный танец посреди буйства творческого кошмара. Назвать этот танец можно было бы «тепло или холодно». Только разница от игры была в том, что единственным ориентиром была мелодия, которая с каждой секундой раздражала хозяина вещи всё сильнее и сильнее.
Наконец-то он нашёл на ощупь телефон. Посмотрел, кто звонит. И воскликнул во весь голос:
– КАКОЙ ДУРАК!
Мысль молнией пронзила его. Как искра в наполненном метаном помещении.
Мысль – надежда. Она переполнила его с первыми звуками рингтона. Ведь он обольщал себя, думая, что звонит Она.
Но, конечно же, нет. Это была не Она.
– Какой дурак! Да кем я вообще себя возомнил?
***
Это была другая.
Это была та, которую он был бы рад услышать всегда, в любое время своей жизни, но только не в моменте разочарования в себе.
Он был разочарован в себе от одной только той мысли, что целый месяц он внушал себе безразличие к Ней. Пытался поверить в себя как в настоящего мужчину – невозмутимого и независимого.
А вышло так, что любой звонок или оповещение социальных сетей заставляли его кидаться на телефон в надежде о весточке. В надежде, что всё ещё может быть хорошо. Что всё ещё не потеряно. А у Неё остались хоть какие-то чувства к нему.
Какой дурак…
Это был звонок от лучшей подруги. Возможно, единственного человека, которому не безразлична судьба этого отчаянного романтика.
– Алло, Петь? – прозвучал нежный женский голос. Отчаянный. Нерешительный.
– Да?
– Это я, Наташа.
– Я узнал.
– От тебя ни звонка, ни весточки неделями. А не видела я тебя уже больше двух месяцев. И ладно я, подумала бы, избегаешь меня и чёрт с тобой. Но нет же, я поспрашивала, ты ни с кем не видишься и не общаешься. Я беспокоюсь за тебя.
Она говорила очень быстро, бегло, чуть ли не заедая слова.
Может быть она волновалась. Может, боялась, что Петя в таком состоянии, что не станет её слушать. Поэтому она накидывала как можно больше слов. Будто бы это исправит ситуацию. Будто бы слова способны разговорить кого угодно.
А может, наоборот, понимая, что Петя не желает с кем-либо общаться, она боялась неловкой тишины? Вот и заполняла её заранее словами, как барахольщик дом всяким мусором, лишь бы пусто не было.