– Они почуяли, – пробормотал он, и в его голосе проскользнули нотки предвкушения битвы. – Глупые муравьи. Всегда суетятся перед бурей.
Он снова перевел взгляд на Лиру, и теперь в нем читался холодный, древний расчет бога войны.
– Ты – мой якорь в этом обломке времени, жрица, – сказал он уже спокойнее, но от этого его слова не стали менее пугающими. – Мой единственный канал связи с этой… эпохой. Твоя жизнь теперь принадлежит мне так же, как и моя… – он поморщился, – …привязана к твоей. И если я чувствую твой ничтожный страх, значит, и ты… можешь чувствовать. – Он сделал еще один шаг, вторгаясь в ее ауру, заставляя ее ощутить его мощь почти физически.
Лира затаила дыхание. Жар его тела обжигал даже на расстоянии. Она чувствовала его – да. Ярость, горечь, смятение. Но под этим бурлящим котлом эмоций таилось что-то еще – глубинная усталость и холодное, как лед, одиночество. Это было пугающе интимно, как читать чужой дневник против воли.
– Что… что вы намерены делать? – Ее голос все еще дрожал, но в нем появилась новая нотка – не только страх, но и отчаянное желание понять.
– Я? – Он усмехнулся, и в этой усмешке промелькнуло что-то дикое, опасное, но и странно притягательное. – Я намерен выяснить, кто посмел со мной так обойтись. Кто запечатал меня и почему. Я намерен вернуть себе то, что принадлежит мне по праву рождения. А ты, жрица… Ты пойдешь со мной. Ты мой ключ. Моя карта в этом забывшем богов мире. И, возможно, – его взгляд задержался на ее лице, – единственное, что удержит меня от того, чтобы сжечь все это дотла от разочарования.
Гул снаружи перерос в явственный шум приближающейся толпы. Кто-то уже колотил в массивные дубовые двери храма.
Паника была ледяным обручем, сжимающим виски Лиры. Толпа у дверей. Скоро они выломают замки или найдут другой вход. Что она скажет им? Как объяснит присутствие полуобнаженного бога с горящими глазами посреди разрушенного зала? Ее жизнь, такая понятная, размеренная, как смена времен года, рассыпалась, как карточный домик от порыва ураганного ветра.
Арес уловил ее панику – то ли через связующую их нить, то ли просто прочитав на ее лице.
– Они не должны меня видеть, – его голос был тихим, но весомым, как падающий камень. – Не сейчас. Смертные предсказуемы в своем страхе. Либо падут ниц, потеряв волю, либо попытаются уничтожить то, чего не в силах постичь. Мне не нужно ни то, ни другое. Мне нужны ответы, а не бессмысленная резня или стадо рабов.