Блошиный рынок манил его надеждой отыскать среди пестрой россыпи хлама настоящий бриллиант, который на интернет – аукционах стоил бы целое состояние.
Зарплата Семена, хоть и выросла, все еще не позволяла ему бездумно транжирить кровно заработанные, а потому блошиный рынок оставался не единственной, но основной надеждой на пополнение его коллекции.
На площадке Семён столкнулся с соседкой, Екатериной Павловной, обитавшей напротив, – одинокой, вечно ворчащей старухой, чей нрав был горче острого перца, а недовольство – ее верным спутником.
Выдавив дежурное "здрасьте, Катерина Паллна!", он торопливо нажал кнопку лифта.
Семён старался поддерживать добрососедские отношения со всеми обитателями дома, но с Екатериной Павловной это было сродни попытке приручить крокодила.
Открытых конфликтов удавалось избегать – Семён тщательно оберегал свой покой, не давая поводов для раздора. Однако при каждой встрече Екатерина награждала его своим фирменным, кисло – недовольным выражением лица.
В этом и была вся Катерина Паллна – неприступная крепость, за стенами которой, казалось, не осталось места для любви и эмпатии.
Выйдя из подъезда, Семён поздоровался с соседкой с верхнего этаже Клавдией Ивановной и ее сыном Олегом – инвалидом детства, солнечным ребенком с синдромом Дауна. Они жили тремя этажами выше, на самой верхней площадке. Мать и сын, примостившись на лавочке, купались в ласковом весеннем тепле. Время словно застыло, и Олегу можно было дать и двадцать, и двадцать пять, и даже тридцать – возраст у людей с синдромом Дауна с трудом читается на их лицах.
Парень был удивительно общительным, по – детски безобидным и неизменно улыбчивым. Семён нередко перебрасывался с ним парой слов, терпеливо отвечал на его наивные вопросы, и каждый раз щемящая жалость охватывала его сердце – и к самому Олегу, и к его постаревшей матери, прозябающей вахтершей на том же моторном заводе что и он.
И вот он здесь, на блошином рынке, предвкушая удачу пробирается сквозь торговые ряды.
А вот и площадка барахольщиков, где в пыли и хаосе теплилась надежда отыскать заветную монету из позапрошлых веков, ускользнувшую от зорких глаз нумизматов – соперников. Но тщетно! Пройдя сквозь лабиринт дребедени, он не нашел ничего, что зажгло бы огонь в его коллекционерской душе. Лишь мусор, прах времени, не достойный даже мимолетного взгляда.