Золы было так много, что я чихнула.
– Ах вот ты где, самовольница. Ну-ка пошли к маменьке. Святые, да ты ж вся грязная! – Дори всплеснула своими пухлыми ладошками и вытащила меня из печки. – Иди. Леди волнуется же. С самого рассвета тебя не видели.
Естественно, я же, как только нашла книгу, укрылась на крыше почитать.
Когда меня привели в комнату, я не сразу решилась поднять взгляд. Мама испуганно смотрела мне в лицо. Её кожа была бледной. И в свете огня превратилась в ужасную маску. По ее вискам текли капельки, а волосы на лбу взмокли. Мама так напугала своим видом, что мои внутренности сжались в комок.
– Мамочка прости, я так больше не буду. – Никогда это не говорила, хотя родители просили. Но сейчас поняла. Больше не буду. Всегда буду дома вовремя. И книжек никаких не буду брать, не спросив. Мама перевела взгляд на мою ношу, и глаза ее стали такими большими, что в их отражении уместилось сразу два настенных факела.
– Дори, можешь идти. Спасибо, что нашла ее.
Как только дверь за мной закрылась, мама выдохнула и побрела к креслу. На него она не села, а как будто упала.
«Скрип» – сказало кресло, которое никогда ранее не скрипело. И такой это был страшный звук, что я вздрогнула. Подбежала к маме и полезла к ней на колени. Мне казалось необходимым еще раз посмотреть ей в глаза. И чтобы там была я, а не огонь. Мама мягко улыбнулась и поудобнее усадила меня к себе на коленки.
– Ой, – я посмотрела на свои руки, платье и книгу. Все было в золе. Я испачкала маму и кресло.
Ужас. Так не подобает леди. Но мама не сердилась. Она покрепче прижала к себе. Я ощутила, как горяча ее кожа. Как будто это была не маменька, а факел.
– Одно моё сокровище нашло другое моё сокровище. – Мама говорила медленнее обычного. Она отряхнула золу с книги кончиками пальцев. Потом она оторвала взгляд от посеревшей обложки и посмотрела на меня. Кажется, за эти мгновения её глаза стали еще больше. Она подняла руку над книгой и коснулась уже моей щеки.
– Ты сегодня не Синди. Ты Золушка. – Столько было нежности в ее голосе. Сколько не может быть после того как я исчезла на целый день. Мама не моргала. Она водила пальцами по моему лицу.
По векам, щекам, лбу. Как будто, забыла, как выглядит единственная дочка. Её веки начали закрываться. Меня это напугало, и я прошептала: