Соблазнившись ароматом, исходящим от фруктовых рядов, Стуки захотел купить дыню. Продавец попытался убедить Стуки попробовать ее. Прежде чем инспектор успел отказаться, мужчина быстрым движением ножа отрезал тонкую оранжевую пластинку.
– Не слишком ли рано для дынь? – попытался оказать сопротивление Стуки.
– Вот попомните мои слова: она и после кофе восхитительна! – настаивал на своем продавец – мужчина крепкого телосложения, брови которого напомнили инспектору два кустика лишайников.
– Это биодинамический продукт? – спросил Стуки.
Торговец застыл с ломтиком дыни в руке.
– Не волнуйтесь, – ответил он, – нас бы об этом обязательно предупредили перед погрузкой. Все это выращено на земле, нет ничего динамического.
«Да уж, – подумал Стуки, пробуя дыню на вкус, – “биодинамический” – не то слово, которое может произвести впечатление на рынке».
* * *
С двумя дынями в пакете инспектор Стуки дошел до лавки дяди Сайруса, пройдя пешком почти через весь город. Как всегда, старик восседал на кипе ковров, но сегодня рядом с ним сидел какой-то господин.
– Одна дыня для тебя, – сказал Сайрусу Стуки, протягивая пакет.
– Белая?
– Нет, оранжевая.
– Они не умеют выращивать дыни, – проворчал дядя Сайрус и кивком головы указал на мужчину, будто говоря: это он, только что прибыл.
«Антимама! Он не должен был приехать в сентябре?» – задал немой вопрос инспектор.
Прибывший оказался двоюродным братом Стуки по имени Ростам. На вид лет пятьдесят, высокий и плотный. Пучок волос на голове, но усы и борода подстрижены аккуратно и изящно, как их носят только в тех странах, где умеют жить неторопливо. Ворот рубашки, естественно, застегнут на все пуговицы до самой шеи. И огненный взгляд почти черных глаз.
– Он не говорит по-итальянски, – сказал дядя Сайрус, – зато в совершенстве владеет французским.
Стуки стал исподтишка разглядывать своего кузена, пытаясь угадать его мысли. Затем, не переставая при этом улыбаться Ростаму, инспектор решительно увлек за собой дядю Сайруса к витрине магазина. Стуки кое-что уже слышал о Ростаме: какой-то родственник, оставшийся в Тегеране, сын Мехрангиз, сестры его матери, и господина Эстандиара. У Ростама, помнил Стуки, было еще три брата: Арман, Армин и Ариан. Ростам посылал дяде Сайрусу по три письма в неделю, пока тот не пригласил его в Тревизо, в Италию, почти в Европу.