Вскоре после погрома, когда уже не оставалось сомнений, что железный ошейник, накинутый на евреев, стягивается все туже, грозя гибелью им всем, Ракель принесла новость: на следующий день ей назначена встреча с чилийским консулом.
– Чили? Это ведь так далеко, госпожа Адлер! – воскликнул Фолькер.
– Что поделаешь, господин полковник, это единственное, чего я добилась. Мне передали, что этот чиновник торгует визами, но денег не берет – только золото и ювелирные украшения. К счастью, я унаследовала от матери кольцо с бриллиантом и жемчужное ожерелье. Надеюсь, этого будет достаточно…
– У таких людей нет совести, сударыня. Он может вас обмануть.
– Поэтому мне нужна ваша помощь. Вы согласитесь пойти со мной? Явитесь в мундире, и он не осмелится вести нечестную игру. Я получу визы, и мы уедем, как только вернется Рудольф.
Так они и договорились, но в тот же вечер Петер Штайнер принес плохую новость: Рудольфа Адлера отправили в концентрационный лагерь в Дахау.
– Его увезли несколько дней назад, но я узнал только сегодня. Он не в том состоянии, чтобы там выжить, – заявил аптекарь.
– Надо его поскорее вытащить! – в ужасе вскричала Ракель.
– Ракель, если ты сможешь доказать, что вы немедленно эмигрируете, это будет проще. Нацисты не хотят видеть здесь евреев.
– Я надеюсь получить визы в Чили.
– Куда? – изумился Штайнер.
– В Чили, в Южную Америку.
– Дело может затянуться, – вмешался Фолькер.
– Ты не хочешь уехать с Самуилом? А Рудольфа мы отправим позже, – предложил Штайнер.
– Нет! Без мужа я никуда не поеду.
* * *
По мере того как дни шли, а возможность выручить мужа не предоставлялась, Ракель все больше впадала в отчаяние. Положение евреев в Австрии ухудшалось с каждым часом, и она даже думать не хотела о том, в каких условиях живет Рудольф. На первую встречу с чилийским консулом она пришла в таком нервном расстройстве, что на вопросы пришлось отвечать Фолькеру.
Консульство оказалось мрачной конторой – таких было много в здании, для центра города неожиданно безобразном. Несколько человек стоя дожидались своей очереди в приемной, где имелось всего два стула да письменный стол секретаря, хмурого коротышки, напустившего на себя важный вид. Им пришлось бы провести там часа два, не меньше, если бы Фолькер исподтишка не передал секретарю пару банкнот. Так они прошли без очереди.