Еще будучи школьником старших классов, Адриан увлекся спортом, и прежде всего горными лыжами. В конце двадцатых годов в Москве оказались несколько австрийцев, приехавших на работу сюда по приглашению советского правительства. Они привезли с собой горные лыжи, окантованные металлом, и лихо катались на них с Воробьевых гор. Адриан, глядя на них, сам окантовал простые деревянные лыжи металлическими пластинками, закрепив их заклепками, и стал регулярно ходить на «Воробьевку». Я помню его рассказы о том, как много снега выпадало в те годы в Москве, и как он на лыжах ходил с Никитского бульвара до Лужников, где не было ничего, кроме огородов, и, перейдя по льду Москву-реку, поднимался на Воробьевы горы.
В те далекие годы экипировка и техника поворотов на лыжах сильно отличались от современной. Основным поворотом был «телемарк», для которого было нужно сильно выдвинуть вперед наружную к повороту ногу и присесть на внутреннюю. Этот поворот позволяли выполнить ременные крепления с поднимающейся пяткой. Несколько позже появился и был освоен Адрианом поворот «христиания», требующий более прочного крепления «кандахар», которое туго притягивало пятку пружинами. В начале 30-х годов Адриан стал заниматься в горнолыжной секции Центрального дома Красной армии (ЦДКА) и вскоре стал одним из сильнейших горнолыжников нашей страны. Он одним из первых получил звание мастера спорта по горным лыжам.
В книге воспоминаний многократного чемпиона страны и известного тренера Дмитрия Ефимовича Ростовцева «Зеркало скорости»[35] среди корифеев горнолыжного спорта много хороших слов посвящено и Адриану Овчинникову. На спуске отца всегда отличали склонность к риску и бесстрашие. Другой чемпион Советского Союза по горным лыжам того времени, Владимир Преображенский, который был еще мальчишкой, когда мой отец встретил его на подмосковной Шуколовке, и который всегда считал отца своим первым тренером, вспоминал: «Когда многих на вершине имеретинских склонов или Кохты (гора в Бакуриани) в тренировке страх прижимал к земле и они спускались, круто поворачивая вправо-влево, сбавляя скорость, Овчинников наперекор всему толкался энергично палками и мчался по искрящемуся снегу с вершины напрямую вниз, пересекая те следы как по линейке. Его швыряло и кидало. Фонтаны снега били в грудь. Казалось, сейчас не устоит, закувыркается по склону, но он не падал, мелькал внизу между стволами елей и серебристых чинар!»