Конечно, в спецшколе имелось и что поесть, и где поспать. Но ничего подростку Мирзаеву не нравилось здесь – ни еда, что он ел, ни постель, в которой спал. Дома, как бы тяжело ни приходилось из-за постоянной нехватки денег, – лучше. Там ощущал себя по-домашнему комфортно, даже простая лепешка, испеченная матерью, казалась вкуснее всех сладостей на свете, а брань и подзатыльники дяди Магомеда – заслуженными, «родными».
Да, Расул все понимал. Но почему никто не хотел понять его? Ведь убегал он не из вредности, а уж тем более не для того, чтобы досадить матери (ее слезы ранят его, как и Шамиля, в самое сердце!). Ведь он никому не хотел делать больно. Может, ради нее он и поступал так – сбегал. Хотел этим продемонстрировать свою самостоятельность; таким образом внутренне сопротивлялся той безысходности, в которой оказался из-за не зависящих от него обстоятельств. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы кто-нибудь поинтересовался его мнением и предложил сделать так, как было нужно ему. Но никто не интересовался, взрослые относились к нему как к ребенку и не считались с его точкой зрения. А он не маленький и прекрасно понимал, где ему хорошо или плохо, кто по-настоящему его любит, а кто просто делает вид.
Ах, мечтал ребенком: если бы он мог превращаться в тигра (по рассказу биологички, зверь пробегает сотню километров за три часа!), то не бродил бы по городу, не спал бы в кустах или подвалах, а понесся бы прямиком домой. Бежал бы без устали до заветной цели, не страшась опасностей, преодолевая препятствия. Но… он не тигр.
Пока еще не тигр!..
2.
Расул с детства усвоил, что в жизни ничего не дается даром. Этому научили непростые обстоятельства, с которыми он столкнулся еще ребенком. Он помнил, что в доме всегда не хватало еды и тайком плакала мать, еле живая от усталости и постоянных трудностей. Ему было бесконечно жаль ее, но в свои шесть лет он не понимал, почему мама отдавала его в интернат, хотя не раз признавался ей, что не хочет оставаться в нем, что убежит и вернется домой. И никто, кричал он однажды ей вслед, когда та уходила из интерната, не сможет его остановить!
Конечно, пешком ему домой не добраться – чересчур далеко, а почувствовать себя взрослым и независимым можно только за школьным забором. Пусть его считали дерзким и невоспитанным, неисправимым драчуном, зато он знал наверняка, что такое свобода и как ее себе добыть! Там, за забором, он ощущал себя иначе: как рыба в воде, как птица в небе, как тарпан в степи. Даже воздух, который он вдыхал полной грудью, казался другим – наполненным ароматом беспредельной свободы.