Такое странное ощущение. Я не мог уловить, чему именно он рад больше. Шоколаду, выпивке или тому, что нашел себе компанию? А может, всему сразу? Но я точно понял, что этот человек берет от жизни максимум, от каждого ее мгновения и каждого атрибута, сопутствующего любым текущим обстоятельствам.
– Обожаю горький шоколад, – сказал он, вскрывая упаковку.
– Вкус терпкий, как сама жизнь, как губы моей первой девушки здесь, в Калифорнии. Она обожала индийскую кухню.
– Затем он добавил:
– Плюс убивает паразитов и прочую нечисть в организме. – Он заметил это так непринужденно, как будто это неформальная беседа двух профессиональных паразитологов.
Заметив легкое изумление на моем лице, он протянул мне шоколад, поставил коробку ровно посередине между нами и, торжествуя, произнес:
– Твое здоровье, приятель.
Мы подняли бутылки вверх, словно это бокалы, и синхронно сделали по глотку.
На некоторое время он словно замер в блаженстве, будто мечтал об этом виски сто лет. Или словно он знает свое будущее, и это его последний напиток в жизни.
Затем, отломав плитку шоколада, он продолжил говорить:
– Я Грэй. Винсент Грэй. Советник Грэй. Просто Грэй. Не люблю свое имя.
Он даже немного скукожился, как будто с презрением к самому себе.
– А я просто Джим, – представился в ответ я.
Я тоже невольно скукожился, то ли из солидарности к Грэю, то ли я действительно впервые осознал свое отношение к собственному имени. Меня наполняло чувство свободы, ощущение, что этому человеку можно сказать все. Оказалось, что лучший собеседник – это умный человек, с которым ты не знаком и которого больше никогда не увидишь. Короткую паузу оборвали его слова:
– Ты не похож на Джима, – он словно читал мои мысли.
– Согласен, но почему ты так считаешь? – спросил я.
Он взглянул на меня, виновато улыбаясь, и продолжил:
– Не знаю. Но ты не Джим! Ты не похож на провинциала, наверняка родился в
Калифорнии, где это имя не так популярно, вырос где-нибудь здесь в Санта-Монике. На твоем лице можно разглядеть отпечаток престижного колледжа, и ты не удивился коллекционному виски. Я прожил половину жизни в бедности и столько же в приторном богатстве, потому хорошо ощущаю эту разницу.
Я немного изумленно выдохнул:
– Да, ты прав.
Мы несколько минут молча пялились на умиротворенный океан. Затем он снова продолжил: